Т.Позднякова.
   Виновных нет... (Ахматова и Гаршин)

--------------------------------------------------------------------------
 Источник: Петербург Ахматовой: Владимир Георгиевич Гаршин. СПб: Невский
 Диалект, 2002, составление и комментарий Т.С.Поздняковой,
 стр. 139-169 и 231-253.
 OCR: В.Есаулов, 6 июня 2003 г.
--------------------------------------------------------------------------

                              Т.С.Позднякова

                              "Виновных нет..."



                       Годовщину веселую празднуй --
                       Ты пойми, что сегодня точь-в-точь
                       Нашей первой зимы -- той, алмазной--
                       Повторяется снежная ночь.


     Потом,  в  более  поздних редакциях этого стихотворения Анны Ахматовой,
прочитаем  --  "годовщину  последнюю".  В  первом  же  варианте  1939  г., по
свидетельству  Л.  К.Чуковской, было "годовщину веселую" и посвящение "В. Г.
Гаршину".  Через  много лет в Москве, увидев в экземпляре сборника "Из шести
книг"  над  этим стихами инициалы "В. Г.", вписанные Чуковской карандашом по
памяти,  Ахматова  рассердилась  и  велела  немедленно стереть их: "Никакого
отношения  к В. Г.".{1} Но в 1939-м, когда длились "семнадцать месяцев" "под
Крестами", Ахматова отмечала и "веселую годовщину".
     Слова  "веселый",  "веселье", "весело" у Ахматовой порой соседствуют со
словами  далекими  или  откровенно  противоречащими  им по смыслу, тем самым
вызывая   к   жизни   третий  смысл,  не  переводимый  на  язык  обыденного:
царскосельской  статуе  "весело грустить", бубенец поет о "веселье горьком",
художник  "жаловался  весело". А у нее самой "в сердце веселье и страх". Это
то  веселье,  что  "у  бездны  мрачной  на краю", и в 1939 г, оно отмеривало
годовщину  как  новой  дружбы,  так  и  нового  горя: сближение с Владимиром
Георгиевичем Гаршиным и ожидание приговора сыну.
     В стихотворении свидание сопровождают реалии конкретного петербургского
пейзажа  ("Пар валит из-под царских конюшен,/Погружается Мойка во тьму"), но
пространство  и время будто размываются ("Свет луны как нарочно притушен,/ И
куда мы идем -- не пойму").
     В  одном  ряду  личная  и  исторические трагедии, объединенные временем
(март  1938-го  --  арест  сына,  март 1881-го -- убийство Александра II, март
1801-го -- убийство Павла I) и местом:

     Меж гробницами внука и деда
     Заблудился взъерошенный сад.
     Из тюремного вынырнув бреда,
     Фонари погребально горят.