неуравновешенным, с синдромом раздвоения личности. Вторично, уже перед самым
судом,  вывод  врачей был однозначным -- вменяем, хотя  и  с незначительными
психическими  отклонениями.   Во  всяком  случае,  настолько  здоров,  чтобы
применить к нему исключительную меру наказания.
     Следствие,  не  без  помощи  Сухарева,  сделало  небольшое  "открытие".
Оказывается,  криминальная  полиция  долго  и  безуспешно  искала  подходы к
Заварзину, но никаких более или менее  весомых доказательств его  преступной
деятельности (кроме оперативных разработок) предъявить не могла.  И  когда в
поле зрения появился Стрелок, полицейские отнюдь не мешали их разборке.
     Правда, не предвидели  они столь "эффектного" финала... Сам не сознавая
того,  Стрелок стал  карающим мечом  правосудия и сделал  то, что  долго  не
удавалось всей системе правоохранительных органов.
     В  одну  из  ночей за ним  пришли, чтобы отвести в  расстрельную камеру
(теперь  исполнение  смертного приговора производится  в  Латвии,  а  не как
раньше, в питерских Крестах).
     Когда его подстригли и переодели, он, ни к кому конкретно не обращаясь,
сказал: "Прошу вас, оставьте меня одного". Однако никто его не послушался, и
лишь в глазах адвоката промелькнуло недоумение.
     Стрелок  поднял с пола сброшенную с  плеч  полосатую куртку, достал  из
кармана  фотографию  Велты.  Без всякого  выражения  на лице  он  смотрел на
цветной  квадратик  и,  видимо,  уже  не  ощущал,  как  две  теплые  струйки
проутюживали щеки и затерялись в углах сжатых губ. Затем подошел к выступу в
стене  и поставил  на  него  снимок.  Ни  секунды  не  медля,  приговоренный
повернулся, заложил руки за спину и направился к выходу.
     Прокурор,  стоявший у дверей,  увидел глаза Стрелка  и содрогнулся.  Их
прикрывала тускло мерцающая красная пелена, без зрачков и роговицы.
     В дальнем конце коридора стояла одинокая фигура  Сухарева. Он, привстав
на носках, вытянув шею, сделал механическое  движение рукой, словно совершая
прощальный обряд.
     Никто не слышал, как прозвучал выстрел, и не мог увидеть, как неслышно,
продираясь сквозь бетон и железо тюрьмы, отлетела его душа в Космос...
     Финита