Игрунов.  И,  конечно  же, сделали  вы это  абсолютно  из  бескорыстных
побуждений...
     Борис Романович. Абсолютно! Я  доказал,  что  это  было не воровство, а
просто неудачный бизнес...
     Игрунов. И  теперь рассчитываете на ответную подачу в  виде зелененьких
бумажек с ликами американских президентов?
     Борис Наумович.  А  почему бы  и нет! Сейчас  он  в Штатах, как следует
развернулся...Так  что, если  мое  письмо-sos  благополучно дойдет до  него,
могу, пожалуй, рассчитывать на ленд-лиз... И тогда Содом и Гоморра останутся
за бортом, и засветится ясная звезда на небосклоне моей жизни...
     Людмила. Скорее, донышко от бутылки у вас перед глазами засветится...
     Игрунов.  Вот  это  мы  мигом  можем  изобразить   аквамарином  (трясет
кисточкой).  Кстати,  Борис  Наумович, вы,  случайно,  не  знаете,  где  моя
половина?
     Борис Наумович.  А почему, интересно,  вы у меня об  этом  спрашиваете?
(Потупив глаза, внимательно рассматривая сигарету).
     Игрунов.  Ну  как же,  почти каждый вечер вас  видят  вместе  на берегу
залива...
     Людмила. А, теперь понятно, куда  они  пропадают после  ужина. А я  тут
стараюсь (укоризненно смотрит на Фраерзона). Бессовестные...
     Борис  Наумович.  Это  явно какая-то  ошибка. Поклеп. Инсинуация...  Не
хотите же вы, Пикассо, сказать,  что между  мной  (ставит на землю  бутылку,
снимает шляпу и гладит лысину) и вашей женой шуры-муры, дешевый адюльтер?
     Игрунов. Ничего подобного я, разумеется,  не хочу сказать. Но даже если
бы я вас застал в одной постели, то и тогда  вряд  ли бы  это меня задело...
Когда-то  в молодости, (мечтательно)  в  студенческие  годы,  мы  занимались
семейным сексом -- пара на пару... Мода такая... Светлана была неподражаема,
хотя сначала  стеснялась...Ох, как она,  бедняжка, стеснялась!  (Пауза).  Но
сейчас телесные потуги меня меньше всего волнуют (любуется своим творением).
Я  человек другой  формации,  можно  сказать,  преображенный, живу  сплошной
духовностью, ибо  духовность  -- это смазка бытия...И все  мирские  глупости
меня меньше всего трогают...
     Софья Петровна. Василек,  что этот маляр говорит? Это ведь амо-раль-но!
Разве можно так о своей супруге отзываться? Да еще какой-то семейный секс...
     Боголь.  Успокойся,  Сонечка,  это, между  прочим,  неплохой сюжет  для
повести.  Представь  себе   (задумчиво  глядя  в  небо),  адвокат-неудачник,
погорелец,  достаточно  потрепанный жизнью, влюбляется  в  молодую, красивую
женщину, жену  художника,  у  которого абсолютно  атрофировано самолюбие...И
если этому, с позволения сказать, художнику безразличен моральный  облик его
красавицы-жены, значит, речь идет о полнейшей деградации личности...
     Игрунов.  (Оживленно)  Почему  это  деградации?  Вы,  господин  Гоголь,
слишком упрощенно понимаете наши со Cветланой отношения. Просто я  не жалкий
ревнивец...   Я  значительно  выше  этого.  И   потом...  Когда  они  гуляют
(выразительный взгляд в сторону Бориса Наумовича) по пляжу,  это значит, что
в  это же самое время  они не лежат  где-нибудь  в горизонтальном положении.
Хорошо это или плохо, это уже другой вопрос...
     Из-за кустов доносится рокот машины.
     Борис Наумович. Кого-то нелегкая принесла.
     Появляется человек в униформе пожарного, подходит к гамаку.
     Пожарник. (Обращаясь  к Борису Наумовичу) Кажется, в прошлый  раз мы  с