Боголь.  Этот  субъект  явно  из  крысиного  племени,  и  нарывается на
взятку...
     Игрунов.  Я, кажется,  его знаю,  он  когда-то  работал  сантехником  в
ЖЭРе... Страшно подумать, что песенные революции вытворяют с людьми...
     Софья Петровна. (Теребя за рукав Василия Савельевича) Василек,  отвези,
пожалуйста, меня в наш вигвам,  я больше не могу слушать этого филолуха царя
небесного...
     Боголь. (Не обращая внимания на жену) А чем, интересно, вам не нравятся
Пушкинс с Толстымс...с Толстойсом? Тьфу, ты, черт, язык сломать можно!
     Незваный гость. (Достает из кармана носовой платок и тщательно вытирает
шею и лицо) Они мне очень симпатичны. Но их беда заключается в том, что  они
не знали латышского языка. И  госпожа Брюквина Людмила тоже не  знает  и  не
хочет знать государственный язык, за что  мы вынуждены были отстранить ее от
педагогической  деятельности...  А  на  этой  вывеске  (указывает  рукой  на
плакат), вызывающе, противозаконно, в ущерб интеграции...
     Светлана. (Пытаясь  быть  убедительной)  Это  не  просто  вывеска,  это
произведение  искусства,  которое вряд  ли  подпадает под ваши законы...А на
картине художник вправе самовыражаться  как угодно и на каком  угодно языке.
Правильно ли я поняла ваше творчество, Роман Иванович?
     Игрунов. Абсолютно правильно! (К гостю) А разрешите, уважаемый, узнать,
кем мы будем после интеграции?
     Гость. Странный вопрос... Очень странный...
     Людмила.  Вот я,  к примеру, хохлушка...Значит,  буду  укрлатка, а  вы,
Роман Иванович, станете руслатом?
     Игрунов. А кем станет Борис Наумович?
     Борис Наумович. Само собой, я буду жидомассонским евролатом...
     Людмила. А  что --  неплохо  звучит.  Не  то  что  чукча  --  чуклат...
Форменное безобразие...
     Игрунов. Понятно, мы превратимся в новую  общность людей, выведенных на
берегах Балтийского моря...За это следует выпить.
     Борис Наумович. Даже упиться до зеленых чертиков...
     Гость. (Переходит на чисто русский) Я составлю акт и  виновным придется
заплатить штраф в размере двадцати минимальных зарплат...
     Людмила.  Ах,  как напугал сердешный... Да я уже забыла, что такое одна
минимальная зарплата, а он о двадцати глаголет...
     Юля. А  может,  он  хочет есть?  Только  на голодный желудок люди могут
нести такую околесицу...
     Людмила.  (Наливает в тарелку супа и ставит перед гостем) Чем богаты...
Думаю, не отравитесь, свежая крапивка со щавелем...
     Гость.  (Взяв в руки ложку,  грозится  ею) Закон есть закон... Я доложу
куда следует (начинает есть)...По-моему, не хватает соли...
     Людмила. (Подходит  к  гостю с  дуршлагом  и  прикладывает  к его лбу).
Ничего,  это  у него  пройдет,  немного  перегрелся  на  солнце. Бедный  мой
радикальчик, он  хочет быть святее  римского папы (обнимает его за голову  и
прижимает к  своей груди), но мы прощаем ему эту маленькую слабость...Сейчас
угощу  салатиком из  одуванчиков  и  мир восстановится  в  его разгоряченном
сердце (ставит на стол миску с салатом).
     Гость. (Быстро,  не  глотая, расправляется  с салатом) Да, я уже  слышу
подступающую прохладу и мне  хочется вытянуть ноги (ложится на лавку и уютно
на ней устраивается) Ах, как я устал от поэтов!