Игрунов. (Мечтательно) Зато какой получили кайф!
     Борис Наумович. Да-аа, это был момент истины. Озарение! Такое состояние
особенно   важно  для   творческих   личностей,  происходит   энергетическая
перезарядка. Ух, сладостный миг!
     Игрунов. За такие мгновения можно лечь на амбразуру...
     К ним подходит Светлана.
     Светлана. У  Софьи  Петровны, по-видимому, болевой  шок, а мы не  можем
позвонить  в неотложку...  Хоть бы  один  мобильный  телефон  на  всех...Эх,
мужики, мужики грош вам цена...
     Игрунов. Пошлите Людмилу к магазину, там есть телефоны-автоматы...
     Светлана. Автоматы-то есть, да нет у нас телефонных карточек.
     Борис Наумович.  Но насколько мне известно,  Софья Петровна  пользуется
обезболивающими наркотиками...
     Светлана. Кончились... Эта дуреха ими ревность заглушала...
     Игрунов.  Прекрати  злобствовать,  тебе  это не  к  лицу.  Чтобы купить
наркотики, нужны деньги...
     Светлана.   Если  она   окочурится,   Василию   Савельевичу  не  видать
двухкомнатной квартиры, как своих ушей...
     Игрунов. Ох, Светка, не верю, что такие бесстыдные слова ты говоришь...
     Борис  Наумович. Может, нам пойти  туда, помочь ее переложить с коляски
на матрас.
     Светлана. Это уже  сделал  Василий  Савельевич...  Он от страха  за  ее
драгоценное здоровье перенес ее один из  коляски на  тюфяк...Сам как  тюфяк,
нюни распустил.
     Игрунов. Перестань, он ее жалеет, как малого ребенка. У них детей  нет,
а человек  остается человеком, и  не забывай о возрасте...Ты еще молода и, к
сожалению, скользишь  по жизни. У тебя  лишь  определенные мышцы в  ходу, но
отнюдь не душевные порывы.
     Светлана. (Запальчиво) Вы со своими душевными порывами совсем завшивели
и захирели. Превратились в нищих стариков, хотя никто из вас еще не вышел на
пенсию.
     Борис Наумович.  (Озадаченно) Торнадо принимает угрожающие  масштабы...
Идемте,  Роман  Иванович,  к  страждущей,  чтобы  потом  не  было стыдно  за
бесчувственное отношение к чужому горю...
     Художник  и Рубин уходят  в сторону палаток, Светлана садится  в гамак,
начинает  петь  какой-то  старинный  романс.  Возможно,  это песня на  слова
Лермонтова "Ночь светла..."  Слышатся звуки  подъехавшего автомобиля. Сзади,
из сумерек, показывается мужской силуэт -- это Боголь.
     Светлана. (Не оборачиваясь) Ну, как откачал свою незаменимую Софочку?
     Боголь.  Слава Богу, уснула. Спасибо Борису  Наумовичу  и  Пикассо, они
организовали "неотложку".  Людмила  сходила  в дежурную  аптеку  и  принесла
ампулы "Анальгина"... Мир,  Светик, не  без добрых людей, и это я  всю жизнь
проповедовал в  своих произведениях. Вот  и в  последнем романе  "Прощальный
взгляд"...
     Светлана. Вы все очень  большие теоретики, а собственную жизнь устроить
не в состоянии. Из-за вашего растяпства страдают другие, вы как камни на шее
тянете вниз,  в пучину, где  даже рыбе душно...Угости  лучше сигаретой, а то
комарье не дает покоя...
     Боголь.  (Бьет себя по  карманам) Извини, кончились... Может,  займемся
чем-нибудь другим, пока здесь никого нет?