обойдем. (Людмила коляску с Софьей Петровной увозит в сторону палаток).
     Игрунов.  Мы  все  сейчас попали  в  теневую полосу. В  некотором роде,
небеса  от  нас отвернулись,  и я,  право, не  вижу  другой  возможности для
спасения,  кроме  творчества...Жаль,  уже  темнеет,  а  так  бы  я сейчас  с
удовольствием сел за мольберт...Впрочем,  Куинджи и ночью работал и создавал
шедевры. Каковы  у него  эффекты  освещения, звучность колорита, с ума можно
сойти...
     Борис  Наумович. (Зевает) А  я бы  сейчас  с  удовольствием чего-нибудь
перекусил... Раньше,  в том самом развитом социализме, о котором только  что
говорила Софья Петровна, я вечерами сидел на  кухоньке  и время  от  времени
заглядывал  в холодильник...Сидел, попивал  пивко, тонкими-тонкими ломтиками
нарезал дефицитной  сырокопченой колбаски, укладывал ее  на  хлеб с  маслом,
брал  луковицу и  еще более тонкими  кружочками разрезал  ее и сверху...  на
колбаску. Но этого  мало:  на лучок, я  трусил  красного молотого  перчика и
немного  соли...А пиво я пил исключительно из керамической кружки, по ободку
которой тоже  посыпал солью... Одновременно с  этим я  включал радиоприемник
"ВЭФ-12" и  настраивался на волну  вражеских радиоголосов... Думал,  что они
умнее меня и хотят сделать  меня  свободным...Потом я  выходил  на  балкон и
выкуривал подряд  две сигареты --  дымил и  смотрел на огни города...Затем я
звонил по одному  номеру,  вел совершенно бесплатный треп  с весьма приятной
особой,  у которой голос уже был сонный, но участливый и дружеский...Я знал,
что назавтра  я попью кофе, почищу зубы зубной пастой, побреюсь и отправлюсь
на троллейбус, который,  невзирая ни на что, довезет меня до ОВД, где у меня
было столько разных уголовных дел...Но я ждал этого и радовался, что я такой
незаменимый человек...(Пауза) Сейчас мне даже не верится, что совсем недавно
заядлые уркаганы  величали  меня  Гражданином.  О,  великое  слово!  Мы  так
легкомысленно тогда к этому относились...
     Игрунов. Это не то слово...Кто мы  сейчас? Инопланетяне, вот кто. То ли
четвертинка,  то  ли  одна  шестая часть гражданина. Одним словом, мигранты,
бескрылые МИГи, летучие голландцы, песок на ветру...
     Подошедший  Боголь,  пытается раскурить  сигарету.  Он  никак не  может
зажечь спичку, спички ломаются.
     Боголь. Зато, если завтра начнется война, нас не возьмут на фронт. И не
надо  ходить  на  выборы, а потом мучиться, что вместо порядочного  человека
выбрали отпетого мерзавца...
     Игрунов. Если  не  ошибаюсь, вы, Василий  Савельевич,  одним из  первых
деятелей  искусства  подписали  манифест  об  отделении  от Империи... Очень
спешили, словно у вас в одном месте горела мякина...Наверное, надеялись, что
сразу станете счастливым и богатым...
     Боголь. (Тушуется)  Ничего  такого  я, конечно,  не думал...Просто  мне
казалось, что в  карликовой стране,  находящейся  в прихожей  Европы,  проще
создать  карманный  рай.  А  насчет  "гражданина"... (Оживляясь)  Вы,  Борис
Наумович,  употребили  только  первую  часть  фразы...Ведь  применительно  к
ментам, правильнее  было  бы говорить  --  "гражданин  начальник". И,  между
прочим,  Робеспьер своих  парижан тоже  называл гражданами, что, впрочем, не
мешало ему тысячами отсекать им на гильотине головы...
     Игрунов. Рай  это хорошо... Но смотря  чей  рай и во имя чего. Если  со
звездой,  то  какого  цвета  --  красного  или  желтого...По-моему,  Василий
Савельевич, завтра ваша очередь собирать стеклотару...
     Боголь. Как это моя? Я только позавчера собирал бутылки...Вы мне мстите