чудеса. Во мне уже бродит другая  тема, семя брошено  и надо  ждать всходов.
Попомни мои слова,  Софочка, мы с тобой еще покуролесим не только по Парижу,
но  и по Америке. Съездим в Голливуд, куда  непременно отошлю свой сценарий,
и, возможно, будем даже присутствовать на съемках фильма, а там, кто  знает,
может, и на Оскара сподобимся.
     Софья  Петровна.  Тебе  случайно  не знаком  один  деятель  по  фамилии
Манилов?
     Боголь.  Ради Бога, перестань говорить  банальщину, ты мне  напоминаешь
мою редакторшу: у той тоже -- что  ни слово,  то  махровая банальщина...  Ей
видишь ли не нравится соцреализм, который, по ее мнению,  буквально выпирает
из каждой  строки  моих  произведений. Да,  я  не  Пруст  и не  Джойс,  чем,
собственно,  и  горжусь,  и  пишу в традиционной манере, в какой  писали Лев
Николаевич  и Антон  Павлович...Их  все читают и зачитываются  до сих пор, а
того  же  Джойса надо постигать с дюжиной армейских дешифровщиков да и то не
выяснишь, что же, в конце концов, он хотел сказать...
     Софья  Петровна.  А, может,  он ничего  не хотел сказать,  полагая, что
литература -- это не инструкция по вылавливанию блох у домашних животных...
     Боголь. Была ты корректоршей ею и осталась.
     Софья Петровна. А ты жалкий графоман...
     Боголь. А  ты, а ты...(нервно закуривает) Когда-то  ты восхищалась моим
стилем и говорила, что он напоминает стиль Маркеса...
     Софья Петровна. Чего только влюбленная корректорша не наговорит. Я была
слепа  да  и   ты  тогда  писал  по-другому  --  свежо,  легко,  а   главное
прочувствованно. Ты  был искренен и твои  герои ходили не  на ходулях,  а на
своих ногах,  они  были динамичны,  умны и  весомы... А  сейчас  --  отзвуки
прошлого...
     Боголь. (Зажимает ладонями уши). Я  не желаю эту абракадабру слушать. В
тебе  говорит  болезненное  самолюбие,  ты  озлобилась на  весь  мир  и  это
нехорошо.
     Софья Петровна. А  хорошо ночью уходить от жены к другой и притом чужой
женщине? Ты думаешь я этой ночью спала...Просто ты укатил на моей  коляске и
я не могла вас со  Светкой разоблачить  (плачет). Твое  счастье, что у  меня
нарушен опорно-двигательный аппарат...
     Появившейся из кустов Рубин.
     Борис Наумович.  Что  за  шум, а  драки  нет?  Если хотите, можете меня
поздравить с премьерой в окружном суде.
     Боголь. Поздравляем.
     Софья Павловна. От души поздравляем.
     Борис Наумович. Впрочем, пока особенно не с чем.
     Боголь. Как это не с чем?
     Борис Наумович. Прения сторон еще  впереди и я к  этому времени  напишу
прекрасную защитительную речь.  Она должна  стать  не хуже речи  Руденко  на
Нюрнбергском процессе...Но пока у меня перекос...
     Боголь.(Иронично) Слева направо или справа налево?
     Борис Наумович. Когда моего подзащитного, кстати,  отпетого маньяка,  о
чем  я вам уже говорил, обвинитель спросил --  зачем, мол, ты, парень, перед
тем   как  насиловать  свои   жертвы,  снимал  с  них   колготки,  то   я...
Представляете, я,  его  защитник,  вместо  того,  чтобы  опротестовать  этот
вопрос, так глупо ляпнул: "Да для того он их снимал, что у него такое хобби,
снимать колготки, трахать свои жертвы, чтобы потом эти  самые колготки им на