Александр Ольбик.
    Бой на Мертвом поле


     © Copyright Александр Ольбик
     Email: olbik@solutions.lv
     Date: 20 Sep 2001





                      Посвящается памяти моей жены Эллы.




Глава первая


     У хозяина строения No  9 Германа Арефьева возникли серьезные проблемы с
мочеиспусканием. Два  года  назад  прострелянный мочеточник  дал осложнения.
Проведенное в  клинике Склифосовского обследование показало:  правая  почка,
из-за постоянного воспалительного  процесса, превратилась в трухлявый  гриб,
который никуда, кроме, пожалуй, мусорного ведра, не годится.
     Постояв впустую над унитазом, Арефьев застегнул молнию и спустил  воду.
Этот шумовой жест предназначался для  ушей жены  Златы,  которая  болезненно
переживала, когда ему не удавалось без проблем сходить по маленькому.
     Он  прошел  на  кухню  -- просторную,  светлую,  стены  которой  обшиты
кедровым тесом -- и с порога объявил, что у него все о"кэй...
     Злата --  маленького  росточка,  хорошо  сложенная,  с  синими  глазами
еврейка, недоверчиво улыбнулась, откинув  со  лба смоляную  прядь волос. Она
чистила  овощи,   собираясь  приготовить   его  любимое   блюдо  --  кабачки
фаршированные.
     Арефьев взял из вазы нектарин  и надкусил. Врачи рекомендовали ему есть
все, что источает сок и  содержит мочегонные компоненты. Однако фрукт ему не
понравился -- несочный, что делало его совершенно безвкусным.
     В  колени  ему ткнулся широкой  мордой  черный ротвеллер -- молодая,  с
желтыми  подпалинами сука по  имени Ронда. Потрепав ее  по лоснящемуся боку,
хозяин  снял с полки металлический  молоток для  обработки мяса и, подойдя к
огромному  морозильному  шкафу,  вынул оттуда целлофановый пакет с  отборной
телятиной.
     -- Отбей,  пожалуйста,  два  кусочка,  -- попросил он жену,  -- сделаем
сегодня разгрузочный день.
     -- Не часто ли ты стал разгружаться?  --  Злата бросила мясо  в мойку и
открыла горячую воду.
     На  кухню бесшумно  вошел начальник  внутренней  охраны Руслан Чугунов,
тоже  под  два  метра  ростом,  с  немного  припухшим  лицом.  В  глазах  --
телохранительская  невозмутимость,   однако   смешанная   с  едва   уловимым
беспокойством.  Дальше  порога  он не  пошел,  что  означало  -- разговор  с