Большую часть времени он проводил на улице, а когда приходил домой, включал телевизор и смотрел телесериалы: по окончании одного он переключал канал, где начинался другой. После просмотра передачи "Спокойной ночи, малыши!" послушно шел чистить зубы и укладывался в постель. Мать целовала его, и он быстро засыпал.


     - Давайте наконец познакомимся, - предложил мужчина. - Вадим!
     Ширяева представилась. Вадим, комкая слова, пробормотал, что ему очень приятно. Завязался разговор ни о чем. Точнее, не разговор, а монолог мужчины. Валентина, назвав свое имя, больше не произнесла ни слова. Ее спутник то изливал душу, то бросал тревожные взгляды на веселившуюся неподалеку компанию.
     Первым признаком того, что молодежь за столиками захмелела, стал голос бармена, сказавший в микрофон, соединенный с мощной магнитолой:
     - С днем рождения Сашу поздравляют его друзья.
     Сияющий паренек, стоявший рядом с барменом, перегнулся через стойку и крикнул в микрофон:
     - Во всем удачи, Санек!
     Поздравление подхватили за столиком, звонко звякнули бокалы. И тут же пластиковые стулья опустели: вся компания под забойную музыку высыпала в широкий проход между столиками.
     На наряд милиции выкрики из "Поплавка" подействовали как красная тряпка на быка. Как мотыльки на огонь, патрульные слетелись в кафе. На лице возглавлявшего наряд молодого усатого сержанта было написано желание продемонстрировать власть.
     Увидев милиционеров, Вадим тотчас вскочил с места.
     - У меня все под контролем! - громко приветствовал он патрульных, направляясь в их сторону. - Я полностью контролирую ситуацию!
     Он него пахло коньяком, и вообще он казался излишне возбужденным. Старший наряда переглянулся с напарником и попросил "контролера" предъявить документы.
     - А что, я обязан носить их с собой? - неосторожно осведомился Вадим.
     - Значит, документов нет... - протянул сержант, легонько ударяя дубинкой по ладони.
     Валентина решила, что ей пришла пора вмешаться.
     - Молодой человек, подойдите сюда, пожалуйста, - позвала она, не изменив позы и не повышая голоса.
     Милиционер скривился и очень медленно направился к столику. Он вполне резонно предположил, что перед ним жена подвыпившего мужчины.
     - Ну? - Он вопрошающе приподнял бровь. И тут же еще более напрягся, потому что в открытой сумочке женщины увидел пистолет. Ее рука была на полпути к нему. Сержант отчего-то не очень быстро потянулся к своей кобуре.
     - Спокойнее, - попросила его Ширяева, - у меня есть разрешение на ношение оружия. Пожалуйста, - она протянула удостоверение.
     Патрульный не очень хорошо знал законы. Но то, что он знал о статусе судьи, предполагало, что женщину, сидящую перед ним, нельзя задержать и принудительно доставить в отделение или, тем паче, привлечь к уголовной ответственности в общем порядке.
     Он вернул ей документ. Нехотя козырнув, все же догадался извиниться.
     - У меня все под контролем, - пробормотал вслед удалявшемуся наряду Вадим.
     - Который из них ваш сын? - спросила Ширяева, кивнув головой на танцующих.
     Вадим указал рукой:
     - Вон тот долговязый. А рядом с ним его девушка, Марина. Симпатичная, правда?
     Ширяева ответила улыбкой.
     - Что за мода такая, - проворчал Вадим, - отмечать дни рождения в кафе... У вас сын или дочь? - продолжил он по инерции и в очередной раз наполнил рюмки.
     После непродолжительной паузы Валентина ответила:
     - Сын.
     Достав из пачки сигарету, она прикурила и отвернулась от собеседника. Скорее бы дожить до суда над Белоноговым, думала она. Закончить одно дело и заняться другим. Скорее бы купить крупную партию терок.
     Терок... Универсальных терок и.., ножей для чистки рыбы. Жаль, что таких ножей, как был у нее, нет в продаже.


     Сын всегда помогал матери на кухне, особенно ему нравилось натирать через терку овощи. И делал он это только потому, что мать любила тертую морковь с сахаром и пекла очень вкусные оладьи из перетертых с чесноком кабачков. Вкусные для нее - сам он недолюбливал их и ел только потому, что они нравились матери.
     Если он был на улице, она звала его с балкона:
     "Илюша, натри мне морковки". И он бежал сломя голову, забывая про друзей. Он мог натереть морковь только до половины, боясь поранить пальцы, которые с трудом удерживали овощ, и виновато смотрел на мать. Она довершала работу, начатую сыном, кормила его, и он, счастливый, убегал на улицу.
     "Уклюжий немедведь..."


     - Вы так и не выпили свой коньяк.
     - Что?.. Ах да... - Она сделала глоток.
     Этот мужчина может подумать, что она, сидя в одиночестве за столиком, ищет знакомства, даже легко согласилась разделить с ним компанию. Прав он будет только в одном: она одинока. Безумно одинока.
     Пусть этот лысеющий мужчина и его сын, бросающий на отца насмешливые взгляды, думают, что хотят. И Белоноговы тоже - из судей не она первая, не она последняя, кто берет взятки.
     Уходящее солнце окрасило горизонт в темно-малиновый цвет, по периметру дебаркадера зажглись яркие огни. Празднично было и на палубе небольшого теплохода, чинно проплывающего в непосредственной близости от черного бакена, указывающего фарватер. Вокруг царило летнее ночное веселье, а Валентина вдруг почувствовала, что нервы сдают и она вот-вот может разрыдаться.
     Позавчера она вошла в свой подъезд ровно в двенадцать часов ночи. Престарелая соседка с первого этажа, страдающая бессонницей, словно поджидала ее. Она успела сказать только одну фразу, но и от нее Ширяева дернулась, как от удара.