Андрея на чеченской земле!
   Воронков затащил новичка к себе в батальон и обрушил на него  столько
информации, что у Макеева голова пошла кругом. Он и раньше  предполагал,
что секретов на Второй чеченской  не  существует.  Об  этом  можно  было
судить  хотя  бы  по  бесчисленным  репортажам  красующихся  на  "броне"
журналистов.  Те  ходили  с  разведчиками  в  дозоры,  несли  службу  на
приграничных КПП  и  блокпостах,  показывали  рукой  на  дымовую  завесу
очередного подожженного нефтяного  завода,  с  точностью  до  миллиметра
указывали, где в данное время сидит чеченский снайпер и  в  какое  время
тот начнет стрелять по позициям российских войск.
   Захмелевший от "Столичной" Воронков  отличался  от  журналистов  лишь
замутненными глазами и неопрятным видом. Форма на нем была мятой, сапоги
- тяжелыми от налипшей грязи, подбородок не брит. И все же Воронков явно
форсил перед однокашником, одетым  с  иголочки:  ведь  он  давно  боевой
офицер, а Андрей только первые сутки на войне. Но что-то  недоброе  было
во взгляде Славки,  который  надолго  задерживался  то  на  высоком  лбу
Андрея,  то  на  его  полных  губах.  Макеев  в  Чечне  в  краткосрочной
командировке, прибыл всего на месяц, а Воронков торчит  тут  седьмой.  С
таким же выражением на лице он, кивая в сторону приземистого  здания  на
окраине   Керла-Юрта,   называл   новоградских   омоновцев   жлобами   и
всепогодными истребителями. Спрашивал, видел ли Макеев полета  пьяных  в
стельку бугаев и прочее в таком же духе.
   На другой день, когда Андрей наконец добрался до места назначения, он
прогулялся  по  территории  обнесенного  колючей   проволокой   военного
городка, где базировались две роты его родного батальона  связи.  Местом
же постоянной дислокации батальона была  воинская  часть,  расположенная
между Луховицами и Коломной, станция  Черная.  По  слухам,  этот  мощный
радиоцентр Московского военного округа  и  Генштаб  соединяла  секретная
ветка метро.
   Разговор с Воронковым, оставивший в душе  неприятный  осадок,  Макеев
постарался забыть, но вспомнил о  нем  на  второй  день  своего  боевого
дежурства.  Слово  "боевого"  тоже  кривило  губы  капитана.  Во-первых,
никакие боевые действия сейчас не  проводились,  активно  работали  лишь
блокпосты,  КПП,  инженерная  разведка,  да  по  ночам  совершали  рейды
войсковые   разведчики.   Во-вторых,   задача,   поставленная    Макееву
командованием, была едва ли не учебной, скорее - технической:  испытание
комплекса в боевых условиях и при сложных погодных факторах.
   Макеев заступил на дежурство ровно в половине девятого утра.  Капитан
командовал экспериментальной базой радиоперехвата и пеленгации "Пчела".
   - Почему "Пчела"? - осмотрев станцию, полюбопытствовал он  у  Евгения
Михайловича  Петровского,   пятидесятилетнего   представителя   компании
"ВымпелРос", которая разработала  этот  комплекс,  напичканный  новейшей
аппаратурой и топорщившийся снаружи диковинного вида сателлитами.
   Помимо капитана -  старшего  офицера  связи,  его  помощника  и  двух
прапорщиков-операторов, в тесном салоне базы находились сам  конструктор
и его ассистент Любовь Серова, неопределенного возраста особа.
   - Название довольно меткое, - сочным баритоном отозвался  Петровский,
постоянно промакивая лысину носовым платком. - Пчела улетает от улья  за
семь-восемь километров и  всегда  возвращается.  Пчела  передает  точную
информацию о группе цветов и медоносных трав другим пчелам. Вот  и  наша