ступеньку не взойти.
 
 
   Марковцев и Овчинников поняли тактику противника по взрывам гранат  и
следующим затем длинным очередям. Противопоставить неприятелю они  могли
лишь свои знания и подкрепить их тремя десятками одиночных выстрелов  из
пистолетов. Андрей сунулся было к окну, но  стекло  лопнуло  от  первой,
выпущенной группой прикрытия очередью. И тут  же  обстрел  в  окно  стал
интенсивней, сейчас по нему работали минимум три автомата.
   Два  матерых  диверсанта  попали  в  хорошо  расставленные  сети.   И
запутавшись в них, представляли собой недурные мишени.
   Лицо  Овчинникова  кровоточило  от  пореза  осколком   стекла.   Руки
Марковцева также  посекло.  В  этой  ситуации  они  приняли  единственно
правильное решение: подтащили к окну кровать, чтобы вслед  за  пулями  в
комнату не влетела граната.
   Впрочем, гранаты  бывают  не  только  ручные.  Одна  двадцать  пятого
калибра, выпущенная  из  подствольного  гранатомета  "ГП-25",  отбросила
заграждение, другая разворотила раму и отколола часть стены.
   - Плотно нас  обложили.  -  Андрей  выругался.  Единственный  путь  к
спасению - дверь, за которой работали несколько боевиков. Коридор узкий,
не успеешь высунуться,  как  прошьют  автоматной  очередью.  И  боевики,
грамотно упреждая действия противника, бьют в дверь; пули ложатся скорее
всего наискосок, ни одна еще не пробила дерево и не влетела в комнату.
   Товарищи вынужденно отступили к дальней  от  окна  стене.  Кто-то  из
стрелков сменил положение, и теперь сектор обстрела стал для диверсантов
угрожающе уязвимым.
 
62 
 
Боевая мобильная единица по имени Усман Рашидов двигалась по дороге на седьмой модели "Жигулей". Следователь уже проехал три четверти пути, и тут его ухо через опущенное стекло левой дверцы различило стрекот автоматных очередей. Права оказалась жена Усмана, когда загородила своим "вертлявым" телом весь дверной проем сразу и пробасила: "Не пущу!" - "Молчи, женщина! - сказал ей Усман. - Раньше я говорил с тобой как человек, сейчас начну разговаривать как муж". И отодвинул супругу плечом. 
   Спохватившись,  Рашидов  выключил  ближний   свет,   оставив   только
габаритные  огни.  Их  слабого  света  хватало,  чтобы  видеть  обочину,
большего не требовалось.  Однако  на  подступах  к  "Богосской  вершине"
придется выключить и их тоже, потом и вовсе заглушить двигатель.  Дальше
- пешком. Или ползком - это уж как позволят обстоятельства.
   Усман не имел боевого опыта, пару недель проходил военную подготовку,
готовясь  вступить  (втайне  надеясь  не  сделать  этого)   в   народное
ополчение,  формируемое  против  вторгшихся  на   территорию   Дагестана
чеченских  экстремистов.  Сейчас  к  боевым   действиям   его   подвигло
стремление Марковцева довести дело до конца плюс искреннее  уважительное
чувство к умершему Шамилю Наурову. Несомненно, этот край что-то  потерял
со смертью старого дагестанца, с другой стороны, что-то приобрел.  Взять
хотя бы настрой, перемены,  произошедшие  в  груди  Усмана.  Он  как  бы
отвечал за свой край, теперь отвечал, а раньше даже не пытался.
   С такими чуточку возвышенными чувствами Рашидов съехал на  обочину  и
повернул  ключ  зажигания.  Луна,  запутавшаяся   в   кронах   деревьев,
наконец-то  нашла  выход,  заодно  помогла  Усману  ориентироваться   на
местности. Теперь легко стало  бежать  по  мертвенной  дороге  и  пугать
вооруженной коротким автоматом тенью ночных обитателей.