Она еще раз осмотрела его, задержав взгляд на татуированной груди, руках, короткой прическе, в очередной раз поймала его открытый, бесцеремонный взгляд.
     Пожалуй, дело может принять другой оборот. Меняясь в лучшую или худшую сторону - пока думать об этом рановато, - план Валентины приобретал масштабный характер.
     Сощурившись, она посмотрела Грачевскому в глаза.
     - Идет. Работа предстоит долгая и сложная. О том, что она опасная, старайся не думать - крепче спать будешь. Но только учти, Вова, слушаться будешь меня беспрекословно. Хоть раз отворотишь нос в сторону, и мы с тобой распрощаемся. Согласен?
     Грачевский, кивая, усмехнулся: он в три часа ночи пришел с определенным предложением и вот сам же принимает его. Хотя нет, он просто соглашался на условия, поставленные Валентиной. Ему понравился взгляд женщины: хищный, мстительный.
     Их рукопожатие чем-то походило на плакат советских времен, где белая рука жмет черную. Сейчас пальцы Валентины сомкнулись на синей руке.

17

     Сегодня Грачевский был одет празднично: белая полинялая рубашка, хорошо отутюженные полушерстяные брюки, светлые носки и туфли. И в таком виде стал еще больше походить на человека с уголовным прошлым. Если бы даже удалось уничтожить наколки на его руках, все равно выдал бы взгляд голубых глаз.
     Вот таким выражением глаз на зонах выигрываются молчаливые поединки и урезаются чьи-то шансы на воле, подумала Валентина, пропуская гостя в комнату.
     Ее пробуждение совпало с шумом на лестничной клетке, который быстро стих. Сдвинув тюлевую занавеску, она выглянула в окно: Грачевский с сумкой в руке провожал мать на работу. Они о чем-то оживленно переговаривались, жестикулируя свободными руками. Володя был уже в новом "прикиде".
     Валентина улыбнулась. Но улыбка тотчас сошла с ее лица. Пожалуй, она не вправе втягивать Грачевского в это опасное мероприятие, сама играет с огнем и парня может погубить.
     Стандартное выражение "стал на путь истины" не подходило к нему. Он завязал с прошлым, но не сумел приспособиться к настоящему - именно так, приспособиться. Если бы у него была возможность устроиться на работу, завести новых друзей, сойтись с какой-нибудь одинокой женщиной, он стал бы другим человеком.
     Ему было плохо, Валентина понимала его состояние. Он жил в городе, тем не менее его жизнь походила на деревенскую, в которой напрочь отсутствовал досуг. Ему некуда было пойти; может быть, он стеснялся своего вида, исколотых рук, так как его обходили стороной, смотрели либо откровенно пренебрежительно, либо с опаской. Он, как никто другой, умел разбираться в людях, этому его научила зона, он читал в каждой паре глаз отношение к себе и молча пережигал внутри ненависть к себе и к окружающим. Хотя кто сказал, что он ненавидел окружающих? Нет, скорее всего он смотрел на них с осуждением, да и себя ненавидеть у него не было видимых причин.
     Кроме матери, никто не пытался понять Володю Грачевского - от обычного нежелания, нехватки времени. Сидит он на корточках возле матери с тяжелой от вина головой и провожает глазами людей, проносившихся мимо, как скорые поезда.
     А вот вчера его словно подменили. Хотя его глаза никогда не покидала осмысленность, смотреть они стали яснее. На него вдруг обрушился досуг, обусловленный окровавленным трупом девочки и изуродованным телом парня. Дико, что человек почувствовал вкус к жизни при виде кровавого беспредела. Он не стал ни лучше, ни хуже, просто встал с корточек, а жизнь - нет, она продолжает топать гусиным шагом, оставляя за собой кровавые следы.
     Грачевский, проводив мать, поднялся на второй этаж и позвонил в дверь судьи.
     - Иди на кухню, - распорядилась Валентина, встречая гостя в халате, а сама прошла в ванную.
     Пока она приводила себя в порядок и одевалась, Владимир приготовил завтрак. Валентина с недоумением смотрела на два бутерброда неаппетитного желтого цвета. Невольно скривившись, она спросила:
     - Что это?
     Гость молча указал ей на стул и посыпал желтую смесь солью. На столе лежала пачка сливочного масла, яичный белок в тарелке. Валентина догадалась, из чего сделан бутерброд, однако откусила с опаской.
     И зря - бутерброд с яичным желтком и маслом оказался очень вкусным.
     - Ты умеешь водить машину? - спросила хозяйка, подхватывая с тарелки ломтик колбасы.
     Гость неопределенно пожал плечами.
     - На автопогрузчике работал.
     - Когда же ты успел?
     - Да выбрал время... Работал на "железке", МЧ3 - погрузочно-разгрузочная станция. Сахар выгружал, сгущенку, крахмал, фантики от конфет.
     - Чего?
     - Фантики, - повторил Грач, прихлебывая кофе. - В рулонах.
     - Приворовывал, наверное.
     - Да не без этого.
     - Стало быть, машину водить не умеешь, - констатировала женщина, - и правил дорожного движения не знаешь.
     - А чего их знать? - удивился Грачевский. - Зеленый - вперед. Красный - стой. Желтый - подпрыгивай от нетерпения на месте.
     Валентина усмехнулась и велела соседу принести паспорт.
     - Учиться и сдавать экзамены времени у нас нет, придется права покупать.
     - Я не знал, что у тебя есть машина.
     - У меня нет, а у тебя будет. Иди сюда. - Женщина подвела гостя к зеркалу, расстегнула верхние пуговицы на его рубашке, чтобы была видна часть татуировки. - Ты извини, Володя, но посмотри на свою рожу и скажи, какая машина тебе больше подойдет.
     - Мне бы подошел гужевой транспорт, - честно признался Грач.
     Валентина посмотрела на часы.
     - Однако рано ты пришел, придется мне тебя выгнать. - И добавила строже:
     - Ровно в десять часов встречаемся в торговом центре "Атлант".

18

     Ирина Архипова допустила маленькую промашку, докладывая Рожнову о том, что его вызывает Венедиктов. На часах без четверти девять - как всегда, Ирина появилась в офисе раньше начальника. Не заходя в кабинет, Михаил Константинович отдал кое-какие распоряжения и отправился на встречу с генералом. Ирина вынуждена была связаться с Бенедиктовым.
     Может, совсем не обязательно, зная, что их разговор не прослушивается, она перестраховалась:
     - Сергей Васильевич? Это секретарь Рожнова.
     Я передала Михаилу Константиновичу, что вы звонили сегодня и просили его прийти.
     Венедиктов не звонил ни сегодня, ни вчера. Накануне вечером он встречался с Ириной у нее дома.