проверкой  в  Новоград  -  там  есть  филиал  "Мегаполиса",   а   служба
безопасности номинально  подчиняется  шефу  столичного  банка,  то  есть
Овчинникову.  Новоградские  охранники  попали  в  щекотливое  положение.
Овчинников действительно нагрянул с проверкой,  но  только  на  два  дня
позже. Впору предположить любовный сговор - для  управляющего  банка.  В
нашем случае сговор носит иной характер. Так или иначе бывшему командиру
"Гранита" неприятностей не миновать.
   Да, кивнул Прохоренко, в воображении которого не сам  Овчинников,  но
его кабинет предстал как гардероб, куда можно навешать собачьих шуб.
   - Продолжайте работать в  этом  направлении,  -  распорядился  он.  -
Вернемся к Родиону Ганелину. Он ваш агент?
   - Нет, "свободный" агент. - Шестаков  сделал  ссылку  на  заместителя
Прохоренко.  -  Полковник  Каратаев  разрешил  привлечь  его   к   делу.
Во-первых, потому, что опыта Ганелину  не  занимать.  Во-вторых,  Родион
знает все о консервации базы.  Таким  образом  мы  ограничим  круг  лиц,
посвященных в это дело, до минимума.
   -  Помощники  Ганелину  не  нужны?  -  Вопрос  за  вопросом   генерал
потихоньку добирался до главного. И тем не менее "спускался"  все  ниже,
до рядовых агентов.  За  две  недели  работы  в  управлении  Прохоренко,
руководивший до этого аналогичным управлением в ФСБ (управление  военной
контрразведки), сделал немного, пока только осматривался и  "обживался",
распоряжения на первых порах  согласовывал  с  опытным  полковником  ГРУ
Каратаевым  и  тем  самым  потихоньку  овладевал  ситуацией.  По  одному
принимал у себя офицеров  управления,  беседовал  с  ними,  относительно
каждого делал выводы и заносил данные в отдельную папку.
   - Помощники? - переспросил Шестаков и едва заметно  покачал  головой:
Ганелин  отправляется  на  оперативно-розыскные   мероприятия,   в   его
распоряжении  окажутся  офицеры  из  морской  разведки   на   Каспии   -
консультанты  и  помощники.  Они  уже  включились  в  работу:  тщательно
обследовали  базу  и  восстановили  действия  неизвестного   с   большой
точностью. Кто-то, обрубая кабель, выбил  кусок  от  стены-ширмы.  Затем
простучал всю стену  (на  то  указывали  небольшие  выбоины),  освободил
дверь, обнаружил вооружение.
   Сам Шестаков позволил себе усомниться в этом. Знай  он  все  о  базе,
поступил бы так же, чтобы отвести от себя подозрение:  надрубил  кабель,
простучал стену...  Пятьдесят  на  пятьдесят,  думал  он,  подозревая  в
хищении кого-то из бывших "гранитовцев".  Арсенал  стоил  очень  дорого,
взять хотя бы мины - боевые, настоящие, не какие-то мешки с  гексогеном.
Компактные, не  очень  тяжелые.  Да  еще  система  приведения  в  боевое
положение впечатляла: взрыватели приводятся в  действие  и  ставятся  на
предохранитель по  радиосигналу.  К  тому  же  мины  оснащены  приборами
неизвлекаемости.
   Санников мог действовать по наводке. На месте организатора  похищения
Шестаков поступил бы так же. Нашел бы  слабовольного  человека  с  тощим
кошельком,  заключил  с  ним  сделку,  получил  основную  часть  товара,
остальное утопил. Потом бы устранил свидетеля.
   Однако дальше получалось чуть сложнее.  К  чему  оставлять  на  месте
преступления патроны и стреляные гильзы, которые, как компас,  указывают
на остров Приветливый? Поскольку сроки консервации в деле не оговорены -
ни к чему. Со дня хищения мог пройти год, два. А это  означало  бы,  что