Буало Нарсежак.
   В заколдованном лесу



 Перевод с французского Алексея Дроздовского.
 Сканирование и проверка Несененко Алексей tsw@inel.ru 5.2.1999


     Замок Мюзияк,
     7 ноября 1818 года.

     "Это мое завещание, через несколько  дней я поставлю последнюю  точку в
моей печальной судьбе и  меня больше не станет. Эти строки я  пишу в здравом
рассудке, и, клянусь честью, что события, которые я вознамерился пересказать
и  свидетелем  которых  невольно  стал,  происходили  именно  нижеизложенным
образом. Если бы их можно было хоть как-то истолковать рассудком, то я бы не
был  доведен до такой, увы, печальной крайности. Да  простит меня Всевышний,
вняв  тому, что я, по крайней мере, не  предал своей клятвы и возвратил моим
предкам,  графам  де  Мюзияк,  их  родовое  имение,  из  которого  они  были
несправедливо  изгнаны,   и  где  я  нашел  свою  могилу.  Посему  тем,  кто
познакомится  с  этими  зловещими записками,  -  моим дальним родственникам,
судейским и,  кто  знает, быть может, эрудитам грядущего столетия - я все же
должен дать несколько предварительных разъяснений.
     Я, Пьер Орельен де Мюзияк дю Кийи, являюсь последним потомком по прямой
линии графов де  Мюзияк, ведущих свою родословную, хотя это и  не точно, еще
со  времен до начала религиозных войн. Наш родовой замок Мюзияк был выстроен
моим  предком, благородным  Орельеном дю  Кийи, в  благословенный 1632  год.
Стоит мне только окинуть взглядом стены моего кабинета, в котором я нахожусь
в  данный момент,  и я вижу  всех,  кто в свое  время обитал в нашем родовом
гнезде. Вот Пьер  де Мюзияк - друг маршала де Тюренна, а вот Эдуард и Пьер -
советники  в парламенте Бретани,  и, наконец, Жак Орельен  - мой  несчастный
отец,  лейтенант  полка  Королевы, гильотинированный в  1793  году  -  ровно
двадцать  пять лет тому назад. Моей бедной матери  все же  удалось вместе со
мной  бежать в Англию, где я и воспитывался неподалеку от белых скал  Дувра.
Иногда  она брала меня за  руку  и вела  через  ланды  (1) к  крайней  точке
какого-нибудь мыса и там, указывая пальцем в сторону  нашей  страны, похожей
на  нависающее над  волнами облачко,  страстно взывала ко  мне "Обещайте мне
вернуться  туда,  вырвать  замок из  рук  самозванцев  и предать  погребению
останки  графа -  вашего  отца  - в  склепе  часовни, рядом с  останками его
предков. Ради меня!.."
     Моя  бедная мать  поднимала  к небу глаза, полные  слез, уже не в силах
закончить фразу Мы  оба возвращались  взволнованными до глубины  души, и моя
решимость  внять ее призывам с каждым  днем все  возрастала.  Да, я уеду  во
Францию  сразу  же по достижении  возраста, в  котором смогу отстаивать свои
права. Между  тем я изо  всех сил старался закалить свой дух,  читая  затаив
дыхание возвышенные произведения своего соотечественника - графа Шатобриана;
его "Ренэ" стал  моей  духовной книгой.  Увы!  Не  был ли  я,  подобно Ренэ,
обречен, будучи существом  особым, на  те же ужасные испытания и трагическую
любовь? Впрочем, пока еще рано рассказывать о Клер...