сдались?!
     Вот и склон трава мокрая, скользкая, холодная. Одежда давно уж промокла
насквозь. Ползем, по спине струится пот,  сверху дождик охлаждает  организм.
Пить хочется,  отстегиваю флягу,  делаю глоток.  Вперед. С  размаха ударяюсь
правым плечом о  дерево.  Бля! Больно!  Тру плечо. Кажется,  что от  удара о
дерево  грохот  был сильный. Затаились, прислушиваемся.  Тихо. Птицы в дождь
тоже молчат. А может, их стрелки из лука распугали? Тихо. Вперед!
     Руками щупаю впереди себя. Горячая волна обдает меня. О,  е! Проволока.
Руки  замерли.  Растяжка,  не  растяжка? Аккуратно,  чуть  касаясь  металла,
обшариваю проволоку.  Кусок  колючей  проволоки.  Все  может  быть, могли  и
"колючке"  привязать  гранату  и мину.  От этих  гадов  всего  можно  ждать.
Приподнимаюсь  и переползаю над  этой ощетинившейся  колючками  смертоносным
металлом.  Оборачиваюсь. Андрей делает то же  самое. Не дурак, понимает, что
нужно  повторять  действия  ведущего  до  мелочей. Через  час  доползаем  до
примеченного нами ельничка.  Прислушиваемся. Из трубы несет  теплом. И шумит
воздух. Значит  вытяжная  вентиляция. А  какая  хрен  разница, приточная или
вытяжная? Для нас абсолютно никакой.
     Подползаю  поближе,  свечу  фонариком в трубу.  Ребристые металлические
трубы  состыкованы  в единое  целое.  Диаметр -  метр.  Луч фонаря теряется,
растворяется  в темноте.  Андрей подполз,  смотрим  внимательно,  оглядываем
стенки  трубы. Не видно ни растяжек, ни мин, ни  шипов из стен, все  покрыто
толстым слоем пыли. Пыль не потревожена. Значит, будем ее тревожить! Вперед!
На этот раз первым ползет более худой и гибкий Рабинович.
     Тридцать метров вперед по прямой,  заметен лишь  небольшой уклон, потом
уклон становится все круче и круче. Ребра жесткости трубы больно впиваются в
тело, локти, колени постоянно ударяются о эти выпуклости. Голову не поднять,
шея затекла, вперед!
     Меня   охватывает  жажда  денег.   Но   впереди  вижу  только  грязные,
облепленные кусками земли  подошвы ботинок Рабиновича. Иногда крупные  куски
грязи отваливаются, и  я ползу по ним, иногда мелки куски земли отлетают мне
в  лицо. Неприятно, но ерунда,  главное - впереди!  Деньги!  Деньги! В горле
сохнет! Миллион! Два! Все мое! Деньги! Весь мир мой!
     Вот уклон достигает угла около сорока пяти градусов, а потом становится
вообще почти отвесным. Если бы не  эти ребра на трубе, то  просто покатились
бы  вниз колобками. Автомат, что за спиной, летит  вперед и бьет по затылку.
Черт!  Если там  большая  высота,  то лететь  вниз  башкой  приятного  мало,
развернуться ногами вперед  тоже не  получается, или  маленькая труба  или я
такой большой!
     Вдруг луч фонаря Андрея, который  секунду назад метался  и отражался от
стен, погас.
     - Фонарь разбил? - шепотом спрашиваю я. - Возьми мой!
     - Нет. Пришли! Теперь спуститься надо!
     - Высоко?
     - Около трех метров. Шею сломать можно.
     - Ну, пробуй, я следом. Только тихо. Вниз свети. Мин нет?
     - Вроде не видно.
     -  Ну,  с  Богом!  На  спину  падай,  успеешь  перевернуться.  А  потом
перекатывайся.
     - Не учи ученого... - ворчит в ответ Рабинович-Коэн.
     Через несколько секунд слышится грохот падающего  тела, чуть позже лязг