вздрагивало и опускалось, а глаза  при этом были такие большие и удивленные,
точно он видел не только то, что перед  глазами, а как будто что-то еще, что
его совершенно поражало, и он только никак не мог передать, что же это такое
было.  Когда все зайцы  весело  хрустели  капустой, у  него почему-то  кочан
выпадал  из  лапок,  и  он  не  замечал   этого,  а  о  чем-то  задумывался.
Какой-нибудь плутишка зайчонок подкрадывался  и съедал его кочан, но он даже
не слышал этого. А когда потом спохватывался, то улыбался и махал лапкой: Ну
и хорошо, что ты полакомился, а я потом что-нибудь найду себе . И уходил. Он
действительно  что-то  искал  все  время,  только  капусту  ли. Может  быть,
морковку? Однажды зайцы увидели его с длинной морковкой в лапах, но морковка
эта была белая, а не красная.
     - Какая смешная морковка, - сказал один шустрый зайчонок, - дай ее мне,
ты же добрый.
     Но Белый Заяц только покачал своей пушистой головой с  опущенным ухом и
сказал:
     - Это не морковка. И это не для еды.
     - А для чего же?
     Заяц  приложил  странную морковку к подбородку, достал  откуда-то из-за
пазухи тонкую серебряную палочку, положил ее на эту странную морковку и стал
водить палочкой  по  морковке. И  раздалась музыка.  Какая  это была музыка!
Зайцы никогда не  слышали  ничего  подобного. Они  постепенно  забыли и  про
капусту, и про морковку, и про все свои  дела. Они  даже позабыли  свои уши,
свои  лапы  и  хвосты.  И уши,  и хвосты, и лапы устроились  как  им  только
хотелось  -  в  самых невероятных положениях. Одно ухо устремлялось вверх, а
другое  позабывало подняться и  торчало врастопырку; одна лапа держалась  за
ус, другая висела  в воздухе.  Вообще, если бы  зайцы посмотрели  на себя со
стороны, они наверное расхохотались бы.  Но в том-то и дело, что они на себя
не  смотрели, а слушали. Они слушали, как  Белый  Заяц  играл  на скрипочке,
потому что странная морковка была не чем иным, как маленькой белой волшебной
скрипочкой с серебряным смычком. Так вот  что  так долго искал Белый Заяц. И
нашел-таки! Зайцы  собирались вокруг него  на  полянке. Их было все больше и
больше, и  все они слушали, и  хотя скрипка не говорила никаких  слов, зайцы
понимали очень ясно, что она хотела сказать:
     "Все хорошо! Все  очень-очень хорошо! Все  так хорошо,- говорила  белая
скрипочка, - что  это невозможно передать.  Все деревья это  знают,  и  небо
знает, и птицы  знают.  Все ручейки  и травинки знают, как  все  удивительно
хорошо,  и только зайцы  не знают, но вот  теперь должны узнать  и  зайцы, а
может быть и другие звери".
     Когда Белый Заяц кончил играть, зайцы постепенно опомнились и подобрали
свои лапы,  и  хвосты,  и уши,  заставили их  принять надлежащее  положение,
вздохнули и побрели по своим  норкам. Но теперь уже зайцы не могли  жить без
волшебной  скрипочки  и  только  ждали, чтобы  Белый  заиграл. Хотя не  все,
конечно.
     Некоторые говорили: "Да ведь неправда все это. Он говорит: "Все хорошо,
все очень-очень хорошо". А как же хорошо, когда на свете есть волки  и вовсе
не всегда есть капуста и морковка?" Но когда скрипочка начинала играть, даже
и  эти зайцы  забывали про  все, что сами говорили,- и выходили  на  полянку
слушать.  И овцы, и  козы из  деревни приходили  слушать  Белого,  и белочка
заслушивалась и забывала скакать по деревьям.
     И вот однажды, когда народу собралось  видимо-невидимо,  раздался крик,