бесцветным голосом:
   - Кто это сделал?
   Он стоял перед матросами, ссутулясь, с  безжизненно  повисшими  вдоль
тела руками, глаза его блуждали, а рот был полуоткрыт, словно он не вла-
дел мышцами челюсти.
   Кто-то еле слышно выдохнул:
   - Барт.
   - За что? -спросил Мэсон все тем же бесцветным голосом.
   - За то, что он обрызгал его водой.
   Тут лицо Мэсона, обычно холодное и замкнутое, как-то обмякло,  и  это
больше всего поразило матросов.
   Мэсон переспросил так же невыразительно, вяло:
   - За то, что он его обрызгал?
   Потом глаза его снова .потускнели и он машинально произнес все тем же
беззвучным голосом: "Какой ужас! Какой ужас! Какой  ужас!"  Он  бормотал
эти слова как несмолкаемое надгробное причитание, и, казалось, язык пло-
хо повиновался ему.
   - Эх, дьявол! - вырвалось у Джонса. - Не могу я этого выносить!
   - Может быть, что-нибудь нужно сделать? - спросил Бэкер.
   Чувствовалось, что он задал этот вопрос с единственной целью прервать
причитания Мэсона. Мэсон медленно поднял на него глаза.
   - Сделать? - как эхо повторил он.
   Внезапно он выпрямился, лицо его приняло замкнутое, непреклонное  вы-
ражение. Расправив плечи, сделав положенный  по  уставу  полуоборот,  он
прошел мимо тела, даже не задержавшись возле него, и направился к  люку.
Матросы глядели ему вслед. В эту минуту на корме  раздался  зычный  крик
Барта:
   - Мистер Босуэлл! Если не ошибаюсь, работа стоит!
   Босуэлл, квадратный, приземистый, краснорожий,  выскочил  на  палубу,
будто чертик из коробочки, и, рыча как пес, бросился к матросам, награж-
дая то одного, то другого ударами линька Рев и проклятия  длились  целую
минуту. Но тут Босуэлл вдруг заметил у своих ног тело Джимми и  перестал
вопить. Не прошло и десяти минут, как он приказал Джонсону вылить на го-
лову юнги ведро холодной воды, и вот уже жирная черная муха с  жужжанием
кружит над зияющей раной на том месте, где раньше был нос, а глаза успе-
ли остекленеть.
   Босуэлл вытянул вперед свою широкую курносую физиономию, видно  было,
что он еще не понял, что же произошло, но, повинуясь чутью, опережавшему
неповоротливые мозги, уже насторожился. Матросы молча мыли палубу  -  ни
единого взгляда в сторону боцмана, ни ворчания. Но  Босуэлла  не  так-то
легко было обмануть. Спокойствие матросов таило в себе  угрозу.  Недаром
они как будто чего-то ждали.
   - Отлично, Босуэлл, - раздался позади голос Барта, - значит, вы  тоже
решили отдохнуть?
   Босуэлл задрожал, как пес под хлыстом хозяина, но в то же  время  об-
легченно вздохнул: за его спиной высилась как цитадель громада  в  целых
шесть футов семь вершков - сам капитан Барт.
   - Капитан, - пробормотал он, - юнга умер.
   - Сам вижу, - ответил Барт. Он повернулся к матросам, обвел их взгля-
дом и проговорил со своим обычным спокойствием: