подвижного тела и прижался ухом к груди Джимми. В этой позе он постоял с
минуту, застыв от ужаса: сердце Джимми не билось. Когда  старик  Джонсон
поднялся с колен, матросы по растерянному выражению его лица поняли, что
Джимми мертв. Пальцы судорожно сжали ручки швабр, и глухой невнятный ро-
пот пронесся по палубе.
   - Пойду сообщу мистеру Мэсону, - вполголоса произнес Бэкер.
   Мэсон был первым помощником на "Блоссоме" и доводился  Джимми  родным
дядей.
   - Не ходи, - посоветовал Маклеод. - Босс тебя не посылал. Сам знаешь,
на что можно нарваться.
   - А я все-таки пойду, - повторил Бэкер.
   Он дрожал всем телом от  гнева  и  жалости.  И  ему  необходимы  было
действовать, чтобы справиться с неодолимым искушением пойти всадить  нож
в брюхо Барта.
   Он сунул свою швабру в руки Джонсу и скрылся в люке. Матросы с  удво-
енным грохотом заработали швабрами, чтобы боцман не  заметил  отсутствия
Бэкера. За уход с наряда без разрешения начальства полагалось двенадцать
ударов кошкой.
   Когда на палубе показался Ричард Мэсон, как всегда подтянутый,  акку-
ратно застегнутый на все пуговицы, матросы дружно повернулись в его сто-
рону. Шагах в двадцати Мэсон заметил распростертое на палубе тело  Джим-
ми, остановился и в свою очередь поглядел на матросов.  Первый  помощник
капитана, человек лет пятидесяти,  был  крепкого  сложения,  узколоб,  с
квадратной челюстью. У Бэкера не хватило духа сказать Мэсону, что Джимми
умер, но по его искаженному болью лицу и по настороженному молчанию мат-
росов Мэсон понял все, и сердце его сжалось. Колени у него  подогнулись,
и он с трудом пересек эти двадцать метров, отделявшие его от Джимми.
   Но только в двух шагах от тела он ясно разглядел лицо Джимми.  Из-под
полуопущенных век виднелись белки, нос был изуродован, размозжен  мощным
ударом, а распухшие и окровавленные  губы,  открывавшие  полоску  зубов,
кривились в страшной гримасе, словно улыбаясь. Мэсон опустился на  палу-
бу, приподнял голову юнги, положил ее к себе на колени и произнес  тихим
голосом, как бы говоря сам с собой: "Джимми умер".
   Он уже не сознавал ничего, голову наполнил какой-то белесый туман,  и
оставалось лишь ощущение времени, которое течет, течет, и ничего не про-
исходит. Потом словно что-то щелкнуло у него в мозгу, и он услышал  сло-
ва, произнесенные шепотом, но с какой-то удивительной четкостью: "Старик
с ума сойдет". Он подпил глаза и сначала разглядел лишь залитую  солнцем
палубу, а над палубой расплывчатые дрожащие пятна лиц. Потом лица  стали
видны яснее. Матросы смотрели на Мэсона. Тут  он  вспомнил,  что  Джимми
умер, опустил глаза, посмотрел на лежавшую у него на  коленях  голову  и
стал потихоньку звать: "Джимми, Джимми, Джимми!" И  снова  его  обступил
тот же белесый туман. Панический страх охватил Мэсона, он попытался под-
нять голову и уловить взгляды матросов. Но все окутывала какая-то мерца-
ющая дымка, все расплывалось перед ним бледными смутными пятнами, и нап-
расно Мэсон старался пробиться сквозь эту пелену. Наконец из тумана вып-
лыли устремленные на него глаза. И важнее  всего  было  не  упустить  их
вновь. Он знал, что не смеет, не должен упустить их из виду.
   Не глядя, ощупью он опустил голову Джимми на палубу, поднялся с колен
и шагнул к матросам. Затем остановился в двух шагах  от  них  и  спросил