нять от гостя вид на берег и лагуну. Подав пищу отцу и  Меани,  Ивоа  не
села на циновку, а опустилась на колени справа и  чуть  позади  гостя  и
стала ждать, так как этикет запрещает таитянке есть одновременно с  муж-
чинами. Пальмовым листом она отгоняла от Парсела мух и время от  времени
шутливо хлопала его по плечу. Парсел чувствовал на себе ее взгляд, и сам
краешком глаза поглядывал на темную копну ее волос, но головы  повернуть
не решался.
   На Парселе были только брюки да  рубашка;  солнечные  лучи,  вливаясь
волнами в хижину, ласкали его босые ноги. С левой стороны дверного прое-
ма вырисовывалось на светлом фоне темное плечо Меани, и справа  -  такое
же могучее, но не такое налитое, не такое  упругое,  усохшее  с  годами,
дрябловатое плечо Оту.
   Парсел действительно был очень голоден. Ивоа то и дело легонько  про-
водила пальцами по его затылку, но он делал вид что ничего не  замечает.
Он с наслаждением вдыхал аромат, шедший от ее волос, и глядел прямо  пе-
ред собой на стройные стволы кокосовых пальм, на сверкавшую под  солнцем
лагуну, всю в ярко-синих отсветах, всю в розовато-лиловых пятнах.
   Ничем не нарушаемая тишина царила в хижине. Парсел вспoмнил, что  еда
для таитян столь приятное занятие, что за трапезой они предпочитают  ни-
чем не отвлекаться. Укрывшись в тени хижины, подставив под  ласку  лучей
только босые ноги, он испытывал - какое-то необыкновенное ощущение  све-
жести и спокойствия. Как хорошо устроен мир: Оту и  Меани  сидят  против
него, а Ивоа он может видеть чуть скосив правый глаз, когда она  нагиба-
ется и волосы ее скользят по его щеке.  Он  глядел  на  своих  друзей  и
чувствовал себя бесконечно счастливым. Какая  нежность  в  их  взглядах!
Сколько покоя в их душах! Он подумал: "Вот эту минуту я буду  вспоминать
вечно", - но не успел еще додумать, как его укололо жало  пронзительного
сожаления, будто эта минута его жизни уже ушла безвозвратно.
   - Адамо, - тревожно спросил Меани, - что с тобой? Твои глаза грустят.
   - Да так просто, пришла в голову одна мысль, Меани.
   - Перитани! Перитани! - воскликнул Оту и помахал  длинным  пальцем  у
себя перед носом, точно он уже давным-давно знал, что перитани  неиспра-
вимый народ. - Ешь, ешь и не надо слишком много думать головой!
   Парсел улыбнулся и опустил глаза на блюдо с рыбой. Оту  прав.  Только
тот по-настоящему счастлив, кто ясно, но в то же время не  слишком  ясно
сознает свое счастье. Нужно найти золотую середину. Приходится  лукавить
с самим собой. Ты уверен в своем счастье, но не настолько, чтобы призна-
ваться в этом даже себе.
   Теплый благоуханный ветерок, прилетевший из глубин острова,  пронесся
между кокосовых пальм, и Парсел увидел, как  высоко-высоко  над  хижиной
закачались, осторожно шурша, огромные пальмовые листья, будто растрепан-
ные косы. Он с наслаждением втянул в себя воздух.
   - Пахнет Таити, - вслух произнес он.
   - А чем пахнет Таити? - спросила Ивоа, кладя руки ему на плечи.
   - Цветком тиаре.
   - Э, Адамо, э! - возразила Ивоа. - На Таити есть еще много разных за-
пахов. Есть запах ибиска, и запах плумерии, и запах папоротника, и запах
тмина. И запах жасмина, свежий, как аромат кожи новорожденного.  И  есть
запах, который приносит со  стороны  плато  горный  ветер,  предвещающий
дождь. Когда вдохнешь этот запах, хочется работать.