моей фразы шел маленький мой стишок...
Мне иногда кажется, что я не отсюда, что я как посланный наблюдатель. Я
не вписываюсь ни в литературное, ни в музпространство, ни в само
пространство. Жена Кинчева, Саша, после первого моего концерта в Москве
сказала: "Вы как черный лебедь, что вы здесь делаете?!" Журналист Братерский
подарил мне гигантскую черную шахматину - королеву... Но ведь это моя
Родина! Которая тоже никуда не вписывается. Художник Шагин, еще в
Лос-Анджелесе, говорил: "С вас надо было бы ваять статую на Пискаревское
мемориальное кладбище". На кладбище том вроде Родина-мать. Сжег потом, в
порыве гнева, все рисунки, холсты, написанные с меня... "Россия сука" - у
Синявского это, что ли, было...
Нет, я скорее испытатель. Потому что везде Я, Мне, Меня. Я на себе
испытываю... Я бесстрашный испытатель жизни и смерти. Потому что я так же
люблю (обожаю!!!) жить жизнь, как и самоуничтожаться и уничтожать жизнь.
Крайности сходятся. Есть связь. Хотя ее вообще нет. У всех интернет - связи
нет...
Сегодня первое декабря. Я сижу перед окном. На улице творится снежный
ужас. У меня синяк под глазом. Любимый опять куда-то убежал. Только что мне
позвонила моя давняя подружка Фаби из Парижа. Зд?орово. Спросила, когда я
приеду. Когда?..
В эту книгу вошли тексты, некоторые из которых ранее были опубликованы в
российской периодике: газетах ленинградская "Смена", "Натали"; "День",
"Иностранец", "Завтра", "Лимонка", в журналах "Стас", "Степ", "ОМ",
"Вечерняя Москва", "Фам клуб"... ох, конечно же в газете "Новый взгляд", у
Додолева, где я и начала впервые печататься в России. Может, кого и забыла -
пардон.
Разумеется, эта книга только первый такт в моих вспоминаниях. Надо и
хочется написать о поездках в Сингапур, Малайзию. О гастролях в Швейцарии.
Еще о Париже, где я помимо пения в "Шэ Распутин", "Балалайка" постоянно
пыталась сотрудничать с различными рок-музыкантами, ища свой голос (что
вскользь упомянуто в каких-то моих книгах). И, наконец, что именно в Москве
у меня появилась возможность выступать со своими песнями в жестких
обработках таких музыкантов, как, конечно же, Сергей Высокосов (Боров из
"Коррозии металла"), Игорь Вдовченко, Александр Соломатин, Юрий Кистенев и
упоминаемая в этой книге вкратце группа "Х.З.". Не говоря уже о встречах с
классными людьми: Аркадий Семенов (поэт, мой первый продюсер), Владимир
Марочкин, Иван Соколовский. Разумеется, Алла Пугачева, Александр Кальянов,
Александр Фирсанов; не выдержавшие моего напора "Фили-рекордс" и
"ОРТ-рекордс"... Все это уже как фраза, вдохновившая "Дорз" (Врата, Двери...
Мистер Дорз?!) - "Есть вещи известные и неизвестные меж вратами" (Блэйк).
Я когда-то слышала немецкое выражение "разговор на лестнице". Понимаю
так, что это уже выйдя из кабинета. Бесполезный вроде. Но смысл этих
разговоров, видимо, в самом их ведении, в их необходимости для самого
автора. Ну и пусть сто лет назад Герцен дал блестящую характеристику
личности западного человека. А Тургенев, словами Базарова, охарактеризовал
русского! Сегодня я живу, я вижу, я чувствую. Я говорю.
1 декабря 1999 г. - 11 января 2000 г., Москва
P.S. Выражаю благодарность всем фотографам, чьи фотографии - не
сомневаюсь! - они рады будут найти в этой книге.
МОИ СОВРЕМЕННИЦЫ