окаймлявших остров Хорн, раскачивался внизу, на фоне морской синевы.
     Мне казалось, что рулевой  должен  сгибаться  и  распрямляться  в  такт
движениям катера; если его могучие  мускулы  перестанут  напрягаться,  судно
перестанет двигаться вперед. Но нет - он неподвижно сидел на своем  месте  с
невозмутимым видом. Когда он взмывал над гребнем волны, на него  обрушивался
дождь белых брызг. Мы вошли в пролив Боут  между  островами  Хорн  и  Принца
Уэльского, где ветер уже  не  подстегивал  обессилевшие  волны.  Они  устало
катились, сталкивались друг с  другом  и  откатывались  назад.  Катер  легко
рассекал их.
     Желтые и оранжевые листья ризофор  покачивались  на  поверхности  воды,
вытянувшись волнистыми линиями; временами они исчезали в бурлящей пене.
     По берегам острова Хорн  ризофоры  стояли  в  воде.  Насыщенная  влагой
поросль висела над  поверхностью  моря  на  корнях.  Между  рядами  деревьев
протоки выносили в  море  ил.  На  образовавшихся  отмелях  виднелись  следы
крокодилов.
     Остров Четверга лежит посередине пролива Боут. Мы пристали к берегу. На
пристани толпились островитяне в военной форме - в рубашках и  шортах  цвета
хаки. Офицер,  встречавший  меня  на  пристани,  был  невысокого  мнения  об
австралийских писателях, которые ненадолго приезжают  в  тропические  районы
Австралии, а по возвращении делятся своими впечатлениями с читателями.
     - Значит, вы приехали сюда собирать материал? - сказал офицер, когда мы
сели в джип. - Что ж, читал я писания ваших коллег про стройные  пальмы  над
золотыми пляжами, синее море и прекрасных девушек-туземок. Если  бы  вы  тут
пожили лет двадцать, то не стали бы писать подобной чепухи.
     - А вам разве не нравятся тропики? - спросил я.
     - Нет, не особенно. Для меня  тропики  -  это  прежде  всего  зловоние,
лихорадка и насекомые, набрасывающиеся на вас, как только  вы  высунете  нос
из-под сетки.
     Перед зданием столовой стояло  несколько  деревьев  в  цвету.  Это  был
красный жасмин. Опавшие лепестки покрыли землю  густым  ковром,  воздух  был
насыщен их ароматом.
     Мы расположились в просторной столовой и выпили холодного  пива.  Через
широкие окна был виден отлогий берег  моря,  поросший  кокосовыми  пальмами.
Волны прилива быстро набегали. Пенящаяся вода заливала буй.
     - Нет, - продолжал офицер, - вы мне лучше не  говорите  о  тропиках.  Я
хорошо их знаю. Вот  мы  с  вами  сидим  и  истекаем  потом;  сегодня  ночью
задохнешься, даже если ничего на себя не натянешь, кроме сетки от  москитов.
Вас сейчас качало на катере под палящим солнцем. Я  пересекал  этот  отрезок
моря  не  менее  сотни  раз,  я-то  знаю,  что  это  скучное,   утомительное
путешествие.  По  всей  вероятности,  вернувшись  домой,  вы  объявите  себя
специалистом по морскому плаванию на остров Четверга. Вы опишете его, а люди
прочтут и скажут: "Ах, какая прелесть!" Все вы, писатели, говорите неправду.
     - То, что вы считаете ложью, - для меня  правда,  -  ответил  я.  -  Мы
смотрим на вещи разными глазами.
     - Что вы видели по пути сюда такого, о чем стоило бы написать?	,  ;.  Я
рассказал ему о своих впечатлениях.
     - Россказни! - рассмеялся он. - Чистое воображение!
     Нам  подали  завтрак.  Я  спросил  его,  что  он  думает   о   коренных
австралийцах.
     - Писатели с юга Австралии переоценивают аборигенов,  -  сказал  он.  -