жители деревни обступили меня теснее, я  понял,  что  им  хочется,  чтобы  я
отведал плодов.
     Я так и  сделал.  Плоды  оказались  сладкими,  приятными,  на  вкус.  Я
похвалил их, как они того заслуживали.
     После того как я отведал плодов гагаби, всякая натянутость исчезла.  Мы
дружелюбно смотрели друг на друга. Я  спросил,  какие  животные  водятся  на
острове. Упомянули опоссума, и кто-то сказал, что у  одной  из  женщин  есть
ручной опоссум.
     - А нельзя ли мне на него взглянуть? - спросил я.
     Конечно, можно, решили они. Женщина охотно покажет мне своего опоссума.
Меня повели к ее дому.
     Женщина появилась у входа в свое ветхое жилище, построенное на сваях, и
с изумлением поглядела  на  нас.  Ей  объяснили,  что  белый  человек  хочет
посмотреть на опоссума. Опоссума не оказалось, он находился в соседнем доме.
Ребятишки помчались туда, движимые одним желанием - показать мне зверька.
     Пока я стоял  и  ждал,  аборигены  торопливо  переговаривались  друг  с
другом. Судя по их лицам, речь шла о  чем-то  важном.  Потом  два  аборигена
побежали в соседний дом и возвратились оттуда со старым, расшатанным стулом.
Один из мужчин опустился на колени и поддерживал неустойчивую  ножку  стула,
пока я не уселся.
     Тем временем дети вернулись с опоссумом. Его посадили ко мне на колени.
Зверек щурился от солнечного света и  медленно  поворачивал  голову,  словно
пытаясь разобраться в новой обстановке. Похвалив  опоссума,  я  передал  его
мальчику, и тот осторожно унес зверька.
     Удовлетворив мое любопытство по части опоссумов,  аборигены  полукругом
собрались возле меня. Те, кто был  ближе  к  моему  стулу,  сели  на  песок,
скрестив ноги. Другие уселись на земле за ними, так что в конце  концов  мои
слушатели  расположились  рядами,  как  в  театре.   Несколько   минут   они
устраивались поудобнее, затем наступила пауза. Все лица  повернулись  в  мою
сторону.
     Итак, суть дела была не в том, что я отведал  гагаби,  не  в  названиях
деревьев и не в  опоссуме;  наступил  момент,  когда  я  должен  был  как-то
вознаградить жителей деревни за проявленный ко мне интерес.
     Я обвел взглядом  лица  людей,  стараясь  угадать,  как  мне  поступить
дальше, и тут заметил старика, который протискивался  вперед  из  последнего
ряда. Он решительно шагал через сидящих и сел прямо напротив  меня  с  таким
видом, точно ему предстояло увидеть что-то очень  интересное.  Он  приоткрыл
рот; его губы готовы были сложиться в улыбку, задрожать от волнения, сжаться
от гнева... Это лицо было инструментом, на котором я мог играть словами.
     - Я расскажу вам одну историю, - объявил я собравшимся.
     - Хорошо, - сказал старик, кивнув головой. - Ты расскажешь нам  историю
о себе, да?
     Это не входило в мои намерения, но я решил постараться и  рассказать  о
себе, чтобы не разочаровать старика.
     Я начал свой рассказ. Наконец-то я понял, каким  образом  можно  увлечь
аборигенов и овладеть их вниманием! В последующие месяцы я извлек из  своего
открытия все возможное. Я и прежде всегда старался чем-нибудь заинтересовать
аборигенов и тем самым создать подходящую обстановку для обмена  мнениями  и
завладеть их доверием. Я добился этого своими рассказами.
     Темнокожие любят рассказы не меньше белых. Но белый может читать книги,