шелковый  платок.  Он  мельком  взглянул  на  почтительно  затихшую  при его
появлении  толпу  и  сразу  увидел  всех:  особенно  нужных людей не было. С
опущенными  головами  стояли  провинившиеся рабочие, ожидавшие строгой кары,
две-три  бабенки  старались  пролезть  вперед,  - наверное, пришли просить о
чем-нибудь; понуро стоял высокий мужик в картузе.
     - Ты,  Карпушка,  погоди,  -  обратился  Федот  Якимыч. - С тобой у нас
будет свой разговор...
     Карпушка  только снял картуз и поклонился. И наружностью и манерой себя
держать  он  резко  выделялся среди других просителей. Избитые, мозолистые и
почерневшие  от  слесарной  работы  руки служили вывеской его занятий. Казак
Мишка  несколько  раз  говорящим  взглядом окидывал Карпушку и даже закрывал
рот  рукой,  точно  хотел  удержать  просившееся  с языка словечко. Карпушка
хмурился и сосредоточенно старался смотреть в другую сторону.
     Прошло  пять  минут томительного ожидания, а Федот Якимыч не шевелился,
точно  застыл. Только перебиравшие красный платок пальцы говорили, что он не
спит,  а  все  видит  и слышит. Федот Якимыч все видел и все слышал, как был
уверен  весь  Землянский завод. Он только слепка вскидывал глазами, когда по
улице  лихо  прокатывалась  двухколесная  рудниковая  таратайка  или  тяжело
проезжала   телега,   нагруженная  дровами.  Все,  кто  шел  или  ехал  мимо
господского  дома,  снимали  шайки,  а  бабы по-утиному кивали головами и на
всякий  случай  старались пройти опасное место поскорее. Из господского дома
шли  гроза  и милость на весь завод. Робкие люди обходили грозный господский
дом другою улицею.
     Прошло  еще  четверть  часа. Федот Якимыч распахнул свой сюртук, достал
из  пестрого  бархатного жилета большие серебряные часы луковицей, посмотрел
и  только  поднял  седые  брови. Он только что хотел подняться с места, чтоб
идти  в горницы, как на улице задребезжала тележка и смело подкатила прямо к
воротам  господского  дома.  Из  нее  выскочили два молодых человека, одетых
совсем   необычно  для  Землянского  завода.  Один,  высокий,  белокурый,  с
выбритым  лицом  и  длинными  баками на английский манер, одет был в длинную
камлотовую  шинель  с  крагеном и в цилиндр с широкими полями; другой, такой
же  ростом,  с  русою  бородою  и золотыми очками на носу, в драповое пальто
"французского  покроя"  и  в  лаковые  сапоги с желтыми отворотами. Не нужно
было  особенной  проницательности, чтобы узнать в приехавших двух братьев, -
старшему, высокому, было под тридцать, а младшему - лет двадцать пять.
     - Ждать  заставляете!  -  резко  заметил  Федот  Якимыч,  поднося  свою
луковицу  прямо  к  носу  старшему  брату.  Руки он им не подал, что заметно
смутило младшего брата. - Да, ждать... Порядков не знаете.
     Старший  брат  молча  достал  свои  золотые часы и молча поднес их тоже
прямо  к  носу  Федота  Якимыча.  Близорукие  большие  глаза  были  защищены
золотыми очками.
     - Да  ты  что  мне  своими  часами  в нос тычешь? - уж закричал старик,
вскакивая.
     - Вы  назначили  нам  явиться  ровно в шесть часов, - спокойно объяснил
смелый молодой человек, пряча часы в карман, - а сейчас роено шесть часов.
     - Врешь ты все, полчаса седьмого прошло.
     - Неправда...  У  вас  утром  часы бьют на полчаса раньше, а вечером на
полчаса позже...
     - А,  ты  мне указывать! - загремел старик и весь побагровел, но сейчас
же  одержал  себя  и только махнул рукой. - У нас часы по-своему ходят, а не