общеизвестны. Я лишь выясняю факт. Я военно-морской врач, адмирал Старр,
- придвинулся ближе к столу Брукс. - Уже тридцать лет. - С этими словами
Брукс улыбнулся. - Возможно, я не ахти  какой  специалист.  Возможно,  я
плохо изучил последние достижения в области медицины. Но зато  я  хорошо
изучил природу человека  (сейчас  не  время  для  излишней  скромности),
работу человеческого мозга, имею представление о  тончайшей  взаимосвязи
между разумом и телом человека.
   Вы  сказали:  "Изоляция  искажает  суть  вещей".  Изоляция   означает
обособленность, отрешенность от мира, и вы отчасти правы. Однако - и это
главное, сэр, - надо иметь  в  виду,  что  существует  несколько  миров.
Северные  моря,   Арктика,   походы   в   Россию   в   условиях   полной
светомаскировки - это совсем иной мир, мир,  совершенно  не  похожий  на
ваш. Вы даже не можете себе представить, каков он, этот мир. В сущности,
вы совершенно изолированы от мира, в котором мы живем, сэр.
   Старр хмыкнул (звук этот обозначал не то  гнев,  не  то  насмешку)  у
прокашлялся, чтобы что-то возразить, но Брукс не дал ему открыть рта.
   - Здешние условия беспрецедентны, их нельзя сравнить ни с  чем  ранее
известным в истории войн. Полярные конвои, сэр,  это  явление  абсолютно
новое, совершенно незнакомое человеческому опыту.
   Внезапно   умолкнув,   Брукс   посмотрел   сквозь   толстое    стекло
иллюминатора.
   На стальную поверхность моря, на мрачные скалы Скапа-Фэюу, окружавшие
рейд, падали хлопья мокрого снега. Все молчали. Но коммандер  Брукс  еще
не закончил: чтобы собраться с мыслями, уставшему нужно время.
   - Разумеется, человечество может приспособиться и приспосабливается к
новым условиям, - негромко, словно размышляя вслух, говорил Брукс. - Для
того чтобы выжить, человечеству приходится приспосабливаться  в  течение
многих тысячелетий. Но для  этого  нужно  время,  господа,  очень  много
времени.
   И естественные перемены,  происходившие  в  течение  двадцати  веков,
невозможно втиснуть в какие-то два года. Ни разум, ни тело  человека  не
выдержат этого.
   Гибкость, невероятная прочность человеческого организма таковы, что в
течение весьма непродолжительных отрезков времени он  может  выдерживать
такие перегрузки. Однако потом  предел  выносливости,  граница  терпения
наступает очень быстро. Стоит заставить людей переступить этот предел, и
может произойти все что угодно. Неизвестно, какие  формы  может  принять
срыв,  но  он  обязательно  наступает.  Он   может   иметь   физический,
умственный, духовный характер - какой именно, не знаю. Но я  знаю  одно,
адмирал Старр: экипаж "Улисса" достиг предела терпения.
   - То, что вы говорите, весьма любопытно, коммандер.  -  Голос  Старра
прозвучал сухо. - Любопытно и поучительно.. К сожалению, ваша  гипотеза,
- а это не что иное, как гипотеза, - не выдерживает критики.
   Брукс пристально глядел на адмирала.
   - На этот счет, сэр, не может быть двух мнений.
   - Ерунда, милейший, самая настоящая ерунда. -  Сердитое  лицо  Старра
стало жестким. - Факт остается фактом. Ваши  же  рассуждения  никуда  не
годятся. - Подавшись вперед, он указательным пальцем как бы  подчеркивал
каждое сказанное им слово. - Разницы, о которой вы твердите,  -  разницы
между конвоями, направляющимися в Россию, и обычными морскими операциями