Джек ЛОНДОН

                                 ДО АДАМА

                                 Повесть

                          Перевод с английского
                               Н. Банникова


                                 ГЛАВА I

     Видения!  Видения!  Видения! Пока я не понял, в чем дело, как часто я
спрашивал себя,  откуда  идет  эта  бесконечная вереница видений,  которые
тревожат мой сон,  -  ведь в них не было ничего такого,  что напоминало бы
нашу реальную, повседневную жизнь. Они омрачали мое детство, превращая сон
в  страшные кошмары,  а  немного позднее внушив мне уверенность,  что я не
похож на других людей, что я какой-то урод, отмеченный проклятием.
     Только днем я чувствовал себя в какой-то мере счастливым.  Ночью же я
оказывался в царстве страха - и какого страха! Я отважился бы сказать, что
ни один живущий ныне человек не испытывал такого жгучего, такого глубокого
страха. Ибо мой страх - это страх, который царил в давно минувшие времена,
страх,  который свободно разгуливал в  Юном Мире и  гнездился в душе юноши
Юного Мира.  Короче говоря, тот страх, что был непререкаемым владыкой в те
века, которые носят название среднего плейстоцена.
     Что я имею в виду?  По-видимому, мне необходимо объяснить это, прежде
чем я  перейду к рассказу о своих сновидениях.  Ведь о том,  что прекрасно
знаю я, вам известно так мало! В то время, как я пишу эту страницу, передо
мною встают причудливые картины того,  другого мира, проходит череда живых
существ  и  событий -  все  это,  я  знаю,  покажется вам  бессмысленным и
бессвязным.
     Что  значит  для  вас  дружба  с   Вислоухим,   обаяние  и   прелесть
Быстроногой,  разнузданная похоть  и  дикость Красного Глаза?  Несуразные,
пустые звуки,  не более. Столь же пустыми звуками вам покажутся и рассказы
о Людях Огня и Лесной Орде,  о шумных, лопочущих сборищах Племени. Ибо вам
неведом ни покой прохладных пещер в  утесе,  ни очарование тропы у водопоя
по  вечерам.  Вы  никогда не  испытывали,  как  хлещет  утренний ветер  на
вершинах дерев, как сладка молодая кора, когда ее разжуешь хорошенько.
     Быть может,  вам  будет легче вникнуть в  суть дела,  если я  начну с
описания своего  детства -  собственно,  ведь  именно детство и  поставило
лицом к  лицу со всем этим меня самого.  Мальчишкой я был,  как все другие
мальчишки,  - если речь идет, конечно, о дне. Другим, не похожим на них, я
был по ночам.  С тех самых пор, как я помню себя, время ночного сна всегда
было для меня временем страха. Редко-редко в мои сновидения прокрадывалось
что-нибудь радостное.  Как  правило,  они были полны страха,  страха столь
необычного,  дикого, небывалого, что осмыслить этот страх было невозможно.
Ни разу в  моей дневной жизни не ощущал я  такого страха,  который бы хоть
чем-то  походил на  страх,  владевший мною во время сна по ночам.  Это был
совсем особый,  таинственный страх,  выходящий за пределы моего жизненного
опыта.