Донна Бента вскрыла конверт и прочла письмо: Педриньо должен был при-
ехать через неделю.
      -- Еще целая неделя?  -- огорчилась Носишка. -- Как долго! А  мне так
хочется рассказать ему про Страну Прозрачных Вод!..
      -- Что это  еще за страна? Ты мне ни о чем таком не говорила, -- уди-
вилась донна Бента.
      -- Не говорила и не скажу, потому что вы все  равно  не поверите. Ах,
бабушка, что за страна! Сколько там  чудес! А коралловый дворец -- да такой
можно только во сне увидеть!.. Нет,  нет, вы с тетушкой Настасией все равно
не поверите. Вот Педриньо поверит, я знаю. Когда он приедет, я ему все рас-
скажу, все, все...
      Донна Бента действительно никогда не верила  чудесным историям Носиш-
ки. Она  всегда смеялась: "Это она во сне видела!" Но, с тех пор как Эмилия
научилась говорить, донна Бента стала задумываться и както раз сказала сво-
ему другу, тетушке Настасии:
      -- Это такое чудо, Настасия, просто  не знаю, что и думать: мне начи-
нает казаться, что и другие Носишкины истории -- не только сны.
      -- И я так считаю, сеньора, -- отозвалась добрая негритянка. -- Я то-
же раньше-то  не особо верила, а теперь так просто диву даюсь. Ну где ж это
видно, чтоб куколка, которую я сама,  вот этими руками, сшила из тряпок, --
и вдруг  разговоры разговаривать!.. Как  человек!.. Не знаю, не знаю, сень-
ора, или мы стареем, или пришел конец света!..
      И старушки смотрели друг на друга, укоризненно качая головами.
      Носишка ужасно не любила ждать: приедет, не приедет, когда приедет...
Терпенье лопается... У нее, наверно, совсем бы испортилось настроение, если
бы к этому времени не поспели жабутикабы. Ах, какие они  вкусные!  В саду у
донны Бенты  росло три деревца, но хватило бы и одного, чтобы все в доме не
только насытились, но и объелись. На этой неделе плоды на деревцах уже пос-
пели, и Носишка, осмотрев опытным глазом ветки, нашла, что каждая жабутика-
ба теперь "как раз" и пора начинать есть. И она  стала  проводить целые дни
на ветках, как обезьянка. Выбирала самую спелую жабутикабу, клала в рот, --
крак! -- прокусывала, -- с-с-с! --  высасывала сок и -- трах! -- кидала ко-
журу вниз, на землю.
      Но кожура недолго оставалась лежать на земле... Под деревом бессменно
дежурил второй потребитель жабутикаб. Это  был  маленький,  плотный и очень
прожорливый поросенок, которого  в доме прозвали "Рабико", что значит "бес-
хвостый" или  "короткохвостый", потому что хвостик у него  был хоть и крюч-
ком, но уж  очень  коротенький. Как только Рабико  увидит,  что Носишка уже
взобралась на  дерево, он сразу же прибежит и  встанет внизу, ожидая, когда
на него  посыплется кожура. Каждый  раз, когда сверху раздавалось "крак!" и
"трах!", снизу сразу же отзывалось: "хруп!" -- и Рабико начинал с чавканьем
жевать кожуру. Так  что  дерево с утра до  вечера  оглашалось этой музыкой:
"крак, с-с-с-с, трах, хруп; крак, с-с-с-с, трах, хруп..."
      Но в  конце концов жабутикабы кончились... Только то  тут, то там, на
самых высоких ветках, оставались еще два-три плода, но  почти все попорчен-
ные осами.
      Рабико -- хру, хру, хру! --  иногда появлялся еще под деревом по при-
вычке. Постоит немного,  очень серьезный, мрачный даже, подождет: вдруг еще
какая-нибудь кожура... Но  нет, сверху больше  ничего не падало,  и  Рабико
удалялся, повесив голову: хру-у, хру-у, хруу-у...