веской, вышла на свет.
      -- Что это такое, Эмилия? Ты с ума сошла?..
      -- Нет, я просто  складываю  чемоданы, потому что собираюсь переехать
из этого дома. Здесь меня обижают всякие старухи...
      -- Да  куда ж ты собираешься,  чудачка? Думаешь так  легко устроиться
где-нибудь?
      -- Я перееду к Мальчику с Пальчик. Когда я ему тогда подарила сломан-
ную трубку, он  сказал:  "Сердечно Вам  благодарен,  донна Эмилия. Мой  дом
всегда открыт для Вас. Буду счастлив Вас видеть".  Настало время воспользо-
ваться его приглашением. Я переезжаю к нему.
      -- И ты думаешь, что поместишься  в его домишке? Разве ты забыла, что
он вот такой малюсенький, твой Мальчик С Пальчик?
      Эмилия приложила палец ко лбу, предавшись  глубоким размышлениям. Да,
действительно, она  чуть было не  совершила величайшую глупость: если б она
переехала к Мальчику С Пальчик, то  ей, возможно, пришлось бы спать на дво-
ре, под открытым небом, подвергаясь опасности нападения разных диких зверей
типа сов и летучих мышей... И,  так как она панически боялась летучих мышей
и сов, то и решила остаться.
      -- Ладно, я  остаюсь, но тебе  придется подарить мне  новое  шелковое
платье с бантом и даже, пожалуй, с оборками. Подаришь?
      -- Подарю, чертенок, подарю, только с одним условием.
      -- С каким?
      -- Что ты попросишь прощения у тетушки Настасий. Я сейчас в кухне бы-
ла -- она очень расстроена, у нее ведь такое доброе сердце -- ни с кем ссо-
риться не любит.
      Примирение состоялось  немедленно,  причем  Эмилия  ухитрилась тут же
выпросить у тетушки Настасий ее любимую  булавку -- синюю с голубкой. У те-
тушки Настасий  было три таких, с голубками: одна  синяя, другая зеленая, а
третья какая-то  пестренькая. Эмилия уже  давно мечтала о такой булавке, ну
так сильно мечтала, как только может  мечтать кукла, -- очень уж ей эти го-
лубки нравились, такие нежные, милые!..


      ГЛАВА 5. ЖОАН ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ

      После перемирия тетушка Настасия  заперлась  в кухне, чтоб спокойно и
не торопясь  вырезать брата Буратино. Примерно  через час она  появилась на
веранде со своим шедевром.
      -- Готово! Не так чтоб больно хорош, но, по-моему, видный! -- сказала
она, явно любуясь произведением своего искусства.
      Послышалось общее  разочарованное  "ах!"  Нет, просто невозможно было
вообразить себе что-нибудь более уродливое, чем  этот несчастный деревянный
человечек: руки росли  у него прямо  откуда-то из середины  туловища;  ноги
как-то не стояли и разъезжались в разные стороны;  нос изображался спичкой,
а голова  -- о! -- голова была похожа на помятый плод кажу и была приделана
к туловищу кривым гвоздем, который еще  к тому ж вылезал из спины -- обяза-
тельно наколешься!
      Педриньо расстроился:
      -- Какой ужас, тетушка Настасия! Да ты какого-то  уродца сделала! По-
зор для нашей семьи!