Маттису Волчью песнь. Пора было засыпать. Ронью клонило ко сну, но мысли
уносили ее далеко. "Холодно сейчас в Медвежьей пещере, - думала она, - а я
вот лежу в тепле, мне жарко до кончиков пальцев на ногах. Разве не
удивительно, что можно быть счастливой из-за такой малости!" Потом она
подумал о Бирке, хорошо ли ему в крепости Борки. "Пусть ему тоже будет тепло
аж до кончиков пальцев на ногах, - подумала она и закрыла глаза. - Спрошу
его об этом завтра".
В каменном зале было тихо. Но вдруг Маттис в страхе завопил:
- Ронья!
- Что случилось? - спросила она сонным голосом.
- Я просто хотел увериться, что ты в самом деле здесь.
- Ну конечно, я здесь, - пробормотала Ронья. И тут же заснула.
17
Лес, который Ронья любила даже осенью и зимой, снова стал ее другом,
как прежде. В последние дни там, в Медвежьей пещере, он казался ей опасным и
враждебным. А теперь она ездила с Бирком по зимнему лесу, и он дарил ей
только радость.
- Лес хорош в любую погоду, если только знаешь, что можно согреться,
когда вернешься домой, что не придется после мерзнуть в пещере, - объяснила
она Бирку.
А Бирк, собиравшийся зимовать в Медвежьей пещере, теперь был доволен,
что можно греться у очага дома, в крепости Борки.
Он понял, что ему надо жить там, а иначе вражда между Матти-сом и его
отцом разгорится еще сильнее. И Ронья с ним согласилась.
- Ты знаешь, - рассказал ей Бирк, - Ундис и Борка были сами не свои от
радос-и, когда я пришел. Я и не думал, что они так любят меня.
- Да, тебе надо жить у них до самой весны. Маттис тоже был доволен, что
Бирк жил у своих.
- Да уж ясное дело, - сказал Маттис жене. - Пусть уж лучше этот пащенок
приходит и уходит, когда ему вздумается. Я хотел взять его с собой, к нам.
Однако куда лучше не видеть его рыжие космы каждую секунду!
Жизнь в замке шла своим чередом, веселье снова воцарилось здесь.
Разбойники пели и плясали, а Маттис, как прежде, хохотал громовым басом.
И все же разбойничать им теперь стало труднее Кнехты фогда
теперь вовсе не давали им покоя. Маттис знал, что они охотятся за ним.
- Эти за то, что мы вызволили Пелье из их чертовой темницы, да заодно и
двух ворюг из шайки Борки, - объяснил он Ронье.
- Коротышка Клипп думал, что Пелье повесят, - сказала Ронья.
- Моих ребят никто не повесит. Теперь я доказал фогду, что разбойникам
никакие темницы не страшны!
Но Пер Лысуха глубокомысленно покачал лысой головой:
- То-то сейчас кнехтов полно в лесу, точно мух. И под конец фогд
добьется своего. Сколько раз мне повторять это тебе, Маттис?
Пер Лысуха снова начал охать и твердить, что Маттис с Боркой должны
помириться, пока не поздно. Одной сильной разбойничьей банде будет куда
легче отбиваться от фогда и всех его кнехтов, чем двум, которые только и
знают, что обманывают друг друга да дерутся из-за добычи, словно волки,
считал Пер.
Такие советы Маттис слушать не желал. Хватало и того, что он сам начал
тревожиться.