находили это чем-то в высшей степени выдающимся.
     - Надо сказать, что большинство детей в конце концов учится ползать,  -
говорила Лувис. - Без громких криков  и  восторга, и без того, чтобы их отцу
приходилось ради этого забывать  все на  свете и даже совершенно забрасывать
свою работу.
     -  Уж  не хотите ли БЫ, чтобы Борка захватил  в  свои руки всю добычу и
здесь, в лесу Маттиса? - с горечью спрашивала она, когда разбойники во главе
с Маттисом врывались в самое неурочное время домой в замок только ради того,
чтобы поглядеть,  как  Ронья ест  свою кашку, прежде чем Лувис  засунет ее в
колыбель на ночь.
     Но Маттис не желал слушать эту глупую болтовню.
     - Ронья, голубка  моя!  - кричал  он, когда  Ронья, ловко  орудуя левой
ножкой, кидалась к нему навстречу по полу, как только он появлялся в дверях.
А  потом он сидел, держа свою голубку на коленях  и кормил ее  кашкой, а его
двенадцать разбойников  неотрывно смотрели на них. Плошка с кашкой стояла на
плите очага, неподалеку  от  них, и Маттис со своими грубыми кулачищами  был
несколько неловок,  да  и,  кроме того,  Ронья  время  ит времени отпихивала
ложку,  так что  часть каши брызгала на брови Маттиса. Когда это случилось в
первый  раз,  разбойники  так расхохотались, что Ронья  испугалась  и начала
плакать.  Но вскоре  она поняла, что придумала  какую-то  веселую забаву,  и
охотно повторила это еще раз, - что обрадовало  разбойников куда больше, чем
даже самого Маттиса. Хотя вообще-то Маттис думал:  что бы  Ронья ни делала -
бесподобно, а самой ей равной на свете нет,
     Даже  Лувис  не  могла  не смеяться, видя, как  Маттис  сидит  со своей
малышкой на коленях и все брови у него в каше.
     -   Милый  ты  мой,   Маттис,  кто  бы  мог  подумать,  что  это  ты  -
могущественнейший  хёвдинг  всех  гор и  лесов! Если  бы Борка  тебя  сейчас
увидел, он хохота.'] 6hi, пока не лопнул!
     - Скоро я  отучу  ею хохотать!  -  спокойно ответил Маттис.  Борка  был
заклятый враг Маттиса, Так же, как отец и дед Борки были  заклятыми  врагами
отца  и деда Маттиса. Да, с незапамятных времен род Борки и род Маттиса жили
во  вражде  друге  другом.  Испокон  векос  были  они  разбойниками и грочой
честного люда, кото-
     200

     рому  с  лошадьми, каретами  и повозками приходилось пробираться сквозь
чащу глухих лесов, где обитали обе разбойничьи шайки.
     люди; а речь шла  об узком горном ущелье между лесами Борки  и  Маттиса. Там
всегда сидели  в засаде разбойники, а были ли  это разбойники из шайки Борки
или  из шайки  Маттиса, не  составляло  ни  малейшей  разницы для тех,  кого
грабили. Но для Борки и Маттиса разница эта была  велика.  Они бились  не на
жизнь, а на смерть  из-за добычи и  грабили друг друга, если по Разбойничьей
тропе не проезжало столько повозок с кладью, сколько было нужно.
     Обо всем этом Ронья ничего не знала, она была слишком мала. Не понимала
она и того,  что отец  ее был разбойничьим хёвдингом. которого все  боялись.
Для нее же он был бородатым и добрым Маттисом, который  громко смеялся и пел
и кормил ее кашкой. Она любила его.
     Но она росла  с каждым днем и  начала мало-помалу изучать окружающий ее
мир. Долгое время она думала,  что огромный  каменный зал и есть весь мир. И