приветливым, доброжелательным, радушным, и тогда все в  Академии  звали  его
"мой дорогой друг", естественно  за  исключением  обслуживающего  персонала,
хотя и по отношению к обслуге он  становился  весьма  предупредительным.  Но
бывали и дни, когда Ипполит Патар превращался в сухого,  желтого  как  лимон
старикашку, нервного, раздраженного, желчного. В  такие  дни  лучшие  друзья
обращались к нему "мсье постоянный секретарь", а обслуге становилось и вовсе
не по себе. Ипполит Патар так любил Академию, что  делал  все,  чтобы  лучше
служить ей. В радостные дни,  когда  происходили  грандиозные  академические
торжества или вручение премий, являлся розовый  Патар.  В  злополучные  дни,
когда  какой-нибудь  жалкий  писака  осмеливался   проявить   неуважение   к
священному учреждению, на сцену выходил лимонный Патар.
   В этот день привратник, видимо, не заметил, какого цвета был мсье  Патар,
иначе бы не  получил  столь  резкую  отповедь  мсье  постоянного  секретаря.
Услышав о заколдованном кресле, мсье Патар резко обернулся.
   - Занимайтесь своими делами! Я не знаю, что такое  заколдованное  кресло,
но мне известно, что в привратницкой всегда полно журналистов! Имеющий  уши,
да услышит!
   И развернулся, чтобы уйти, оставив пораженного привратника.
   "Читал ли мсье постоянный секретарь статью о  заколдованном  кресле!"  Да
вот уже несколько недель, как он только  такие  статьи  и  читает!  А  после
ошеломляющей смерти  Максима  д'Ольнэ,  последовавшей  вскоре  за  не  менее
ошеломляющей смертью Жеана Мортимара,  весьма  маловероятно,  что  газетчики
оставят столь увлекательную тему.
   Какой же это изощренный ум (Ипполит Патар даже остановился, задавая  себе
этот вопрос), какой изощренный ум осмелился  увидеть  в  этих  двух  смертях
нечто иное,  кроме  очень  печального  совпадения?  Жеан  Мортимар  умер  от
кровоизлияния в мозг, это вполне  естественная  смерть.  А  Максим  д'Ольнэ,
находившийся под впечатлением от трагического конца своего  предшественника,
взволнованный торжественностью  церемонии  и  вдобавок  напуганный  мрачными
прогнозами злобных писак, прогнозами, которыми сопровождалось его  избрание,
умер от разрыва сердца. И его смерть тоже была не менее естественной.
   Пройдя через первый дворик  Института  и  повернув  налево,  к  лестнице,
ведущей в секретариат, Ипполит Патар сердито постучал металлическим кончиком
своего зонта по неровной и мшистой брусчатке.
   "Что же неестественного, - спрашивал он сам себя, - в том, что  произошел
разрыв сердца? Такое может  случиться  с  каждым.  Любой  может  умереть  от
разрыва сердца, даже произнося речь во  Французской  академии!"  И  добавил:
"Только для этого нужно быть академиком".
   Подумав так; Ипполит Патар в задумчивости остановился у первой  ступеньки
лестницы. Хотя мсье постоянный секретарь и отрицал это,  он  был  достаточно
суеверен. Сама мысль о том,  что  любой  Бессмертный  <Будучи  избранными  в
Академию пожизненно, ее члены назывались  Бессмертными.>  может  умереть  от
разрыва сердца, побудила его  украдкой  коснуться  правой  рукой  деревянной
ручки зонта, который он держал в левой. Ведь каждому  известно,  что  дерево
хранит вас от злой судьбы.
   Он  стал  подниматься  по  лестнице,  прошел,   не   задерживаясь,   мимо
секретариата, затем остановился  на  второй  лестничной  площадке  и  громко
сказал:
   - Вот если бы не эта история с двумя письмами! Но ведь все дураки тут  же
попались на удочку! Два письма, подписанные  инициалами  Э.Д.С.Э.Д.Т.Д.Л.Н.,