кубинскую миссию МВД в Анголе:  "Патрисио считал, что необходима  внутренняя
либерализация по  типу той, что происходила в других странах содружества". К
чему  привела  эта  либерализация   в  других  странах  содружества,  хорошо
известно.   На  рубеже  80-х   и   90-х  годов  содружество  перестало  быть
социалистическим  и  одновременно   перестало  быть   содружеством.  Сегодня
большинство  бывших социалистических стран,  попавших в  финансовую кабалу к
Западу,  стали намного менее суверенными, чем  были ранее, и никак  не могут
преодолеть трагические  последствия  либерализации.  Чем  подобный  сценарий
грозил Кубе, нетрудно догадаться.
     В  силу  родственных  и  дружеских  связей между  министром  транспорта
Диоклесом  Торральба,  генералом Арнальдо Очоа  и братьями  Тони (возглавлял
спецслужбу МВД по борьбе  с  экономической блокадой  "МС") и Патрисио  де ла
Гвардиа из них сформировалась группа единомышленников, негативно настроенных
к  существовавшему  режиму.  "Однажды  я  был на обеде  в  доме  у  министра
транспорта Диоклеса Торральба,  - вспоминает X. Масетти, - там же были Очоа,
Тони  и  Патрисио.  Я  слышал,  как  они  говорили  о  Фиделе,  называя  его
"сумасшедшим  стариком". О чем еще  говорили  эти сторонники либерализации в
отсутствие таких  свидетелей, как  X.  Масетти,  можно  только догадываться.
Накануне ареста  генерал  А.  Очоа  готовился вступить в командование  самой
мощной группировкой РВС, Западной армией (одной из трех),  расквартированной
в том числе в окрестностях столицы республики Гаваны.
     Мы не располагаем каким-либо  достоверным фактическим материалом, чтобы
углубиться в детали.  Очевидно и  то, что  противники Ф.  Кастро за  рубежом
пытались  создать вокруг этой группы  ореол мучеников, пострадавших за идею.
Нам   известны   случаи,   когда   люди,   занимавшие    крупные   посты   в
партийно-государственной иерархии Кубы,  выступали с критикой  политического
курса,   отстаиваемого  Ф.  Кастро.  В  самых   критических  ситуациях  дело
заканчивалось отставкой тех, кто вступал в противоречие с линией большинства
и не желал подчиниться партийной и государственной дисциплине. Поэтому мы не
склонны  считать, что политическая составляющая "потери ориентации" в случае
с  группой А.  Очоа, даже  при  специфике должностного положения ее членов и
сложности конкретных условий внутреннего и внешнего положения Кубы, могла бы
сыграть столь роковую роль в их судьбе. Если бы дело было лишь в симпатиях к
перестройке и несогласии  с  политикой  руководства  страны,  максимум,  что
грозило бы им,  - это  отставка и увольнение из вооруженных  сил. К тому  же
есть все основания предполагать, что  недовольство конкретным положением дел
в стране и желание его изменить, используя опыт восточноевропейских стран, в
случае  с А. Очоа не  означали  предательства революции как таковой.  Фидель
Кастро в интервью Джанни Мина  отметил, говоря  о процессе над А. Очоа,  что
"политические причины  к этому  никакого  отношения  не имели. Очоа совершил
преступление,  которое  нельзя  считать  политическим,  ибо  он  никогда  не
выступал против революции".
     Проблема  состояла в  другом.  Главную  опасность для революции  в  тот
момент, причем опасность  прямую, представляла сама  специфика той сферы,  в
рамках  которой были осуществлены противоправные  действия  А. Очоа и других
лиц, проходивших по Делу No 1, поскольку речь  шла о наркобизнесе. Ф. Кастро
всегда уделял большое внимание борьбе с этим злом. Куба расположена на путях
контрабандной переброски  наркотиков из стран Латинской Америки в  США,  где
находится один из  наиболее крупных  рынков сбыта. В декабре 1988 г. Фиделем
было санкционировано заключение соглашения между таможенными службами Кубы и