- Мертв ? - тихо спросил стоящий на коленях возле Симонова человек.
- Мертв, как будет сейчас мертв этот ублюдок, - и он указал пальцем на
Симонова. - Он убил Бориса, изуродовал мне лицо, так что вы должны позволить
мне отвинтить ему поганую башку.
- Это не оригинально, Карл, - пробормотал мужчина и встал.
Человек, являвшийся командиром группы, был высоким и худым, как палка, -
даже в своей громоздкой куртке. Лицо у него было бледное, тонкие губы
придавали ему злобное выражение, однако глубоко посаженные черные глаза
удовлетворенно сверкали. Звали его Чингиз Хув, он имел чин майора, однако в
его специальном отделе КГБ избегали носить форму и обращаться друг к другу
по званию. Такая анонимность делала работу и более эффективной, и более
безопасной. Чингиз не помнил, кто был автором этого постулата, но был
полностью согласен с ним: анонимность действительно была выгодна со всех
точек зрения. В то же время, следовало следить за тем, чтобы не допустить
возникновения панибратства.
- Он ведь враг, верно? - пробурчал Карл.
- Ну да, конечно, враг, но всего лишь один из многих. Я понимаю, что тебе
было бы очень приятно хорошенько сдавить ему глотку. И, возможно, я дам тебе
такую возможность, но не раньше, чем опустошу его мозг.
- Мне нужен врач, - сказал Карл, прикладывая к лицу снег.
- Так же, как ему, - Чингиз кивнул на Симонова. - И Борису здесь незачем
лежать.
Он вернулся к своему укрытию в валунах и достал миниатюрную радиостанцию.
Выдвинув телескопическую антенну, он произнес:
- Нулевой, здесь Хув. Немедленно нужен спасательный вертолет. Мы
находимся в километре выше по течению от Проекта, на гребне восточного
склона. Я посигналю пилоту фонариком. Прием.
- Нулевой - Первому. Понял. Посылаем. Конец связи, - последовал на фоне
помех ответ.
Чингиз достал мощный фонарь, проверил его, а затем, утоптав снег вокруг
Симонова, вновь опустился на колени рядом с ним. Расстегнув куртку агента,
он исследовал содержимое его карманов. Оно оказалось небогатым: ноктовизор,
запасные кассеты для камеры, пачка сигарет советского производства, слегка
помятая фотография юной крестьянки, сидящей среди маргариток, карандаш,
блокнотик, с полдюжины спичек россыпью, советский паспорт и изогнутая
полоска резины в полдюйма толщиной и длиной в пару дюймов. Некоторое время
Чингиз рассматривал черную резину. Отметины на ее поверхности напоминали...
- Да, зубы... - кивнул Чингиз.
- Что? - пробормотал Карл.
Он приблизился, чтобы посмотреть, чем занимается шеф. Голос его звучал
невнятно, потому что он продолжал прижимать к лицу горсть снега, пытаясь
остановить кровь, текущую из разбитого носа и губ.
- Как вы сказали? Зубы?
Хув продемонстрировал подчиненному резиновую полоску.
- Это капа, или, если хотите, назубник. Думаю, он вкладывал его в рот на
ночь - чтобы не скрипеть зубами!
Теперь оба они склонились над лежащим Симоновым, и Карл начал разжимать
челюсти агента. Тот, не приходя в сознание, застонал, слегка зашевелился, но
уступил давлению огромных ладоней русского. Раскрыв ему рот пошире, Карл
сказал: