Роберт ЛАДЛЕМ
   РУКОПИСЬ ЧЕНСЕЛОРА


ПРОЛОГ

3 июня 1968 года

Темноволосый мужчина, застыв в напряженной позе, смотрел прямо перед собой. Стул, на котором он сидел, как и вся остальная мебель, радовал глаз своей изысканной формой, но был явно неудобен. Спартанская Обстановка приемной, выдержанная в колониальном стиле, создавала суровую атмосферу, в которой ожидающие аудиенции посетители невольно проникались чувством ответственности.
   Мужчине было лет под тридцать. Природа, создавая его угловатое, с резкими
чертами лицо, казалось, заботилась больше о деталях, чем о гармонии целого.
   Какие-то внутренние противоречия отражались на нем. Человек,  несомненно,
обладал характером сильным, но не совсем сложившимся. Его обаятельные глаза,
светло-голубые, глубоко посаженные, смотрели на мир открыто и вместе  с  тем
пытливо. Сейчас они напоминали глаза сообразительного зверька,  попавшего  в
трудную ситуацию. Человек то бросал быстрые взгляды в  разных  направлениях,
то смотрел не мигая прямо перед собой.
   Молодого  джентльмена  звали  Питер  Ченселор.  Он  сидел  неподвижно,  с
каменным лицом. Чувствовалось, что он сердит.
   Кроме него в приемной присутствовала секретарша, женщина средних  лет,  с
тонкими, плотно сжатыми, бесцветными губами. Ее  седые,  собранные  в  пучок
волосы напоминали выцветший соломенный колпак. Секретарша являла собой некое
подобие преторианского гвардейца, этакого  верного  пса,  готового  в  любую
минуту кинуться на того, кто осмелится побеспокоить хозяина,  который  сидел
за дубовой дверью и вход к которому загораживал ее стол.
   Ченселор посмотрел на  часы,  вызвав  тем  самым  неодобрительный  взгляд
секретарши. С ее точки зрения, любое проявление  нетерпения  здесь,  в  этой
приемной,  было  неуместным:  ничего  не  могло  быть   важнее   предстоящей
аудиенции.
   Пробило без четверти шесть. К  этому  времени  в  маленьком  студенческом
городке университета Парк Форест на Среднем Западе заканчивались  занятия  и
начиналось в меру шумное веселье. Впрочем, в описываемый весенний вечер  оно
казалось более оживленным - приближались выпускные торжества.
   Парк Форест  старался  держаться  в  стороне  от  студенческих  волнений,
которые  захлестнули  другие  университеты  страны.  Он  напоминал  песчаный
островок,  безмятежно  раскинувшийся   посреди   бурного   океана.   Богатый
провинциальный университет жил  замкнутой,  не  без  оттенка  самодовольства
жизнью, лишенной проблем и - увы! - блеска.
   В Парк  Форесте  царила  атмосфера  полного  безразличия  ко  всему,  что
происходило за его стенами. Поговаривали, что именно это  и  привлекло  сюда
человека, сидевшего сейчас в кабинете за  дубовой  дверью.  Мунро  Сент-Клер
стремился если не  к  полному  одиночеству,  то  хотя  бы  к  относительному
уединению.
   Но даже здесь  это  было  вряд  ли  возможно.  Помощник  государственного
секретаря при Рузвельте и Трумэне, человек, выполнявший особые поручения при
Эйзенхауэре, Кеннеди и Джонсоне, Мунро Сент-Клер побывал во  многих  горячих
точках планеты. И всюду он был уполномочен принимать решения самостоятельно,
руководствуясь общими принципами политики президента и  собственным  опытом.
Когда настало время сесть за  обработку  материалов  для  будущих  мемуаров,
Сент-Клер выбрал для этих целей богатый,  хотя  во  всех  других  отношениях