наоли. Ведь их чувствительная система притуплена алкоголем и плохо работает.
Любому с удовольствием поведают, как тело наоли обжигают  чем-нибудь,  а  он
при этом даже не дергается. Или  расскажут,  как  в  ноги  наоли  втыкают  с
полсотни булавок, а он продолжает  мирно  спать,  пока  на  грубой  коже  не
появляется кровь. Наоли редко принимают алкоголь. Но если и делают  это,  то
почти всегда в одиночестве. Наоли - неглупая раса.
   Менее неприятно, но более  нежелаемо  для  наоли  просыпаться,  если  ему
пожелала что-нибудь сообщить Фазисная система. Это может быть что-то важное,
но  может  оказаться  и  очередным  потоком   пропаганды   из   центрального
правительства. Чаще всего бывает последнее.
   И наконец, лучше всего, когда сверхразум возвращается к жизни  по  своему
собственному волеизъявлению. Перед тем  как  отбыть  в  небытие,  сверхразум
может устанавливать своеобразный будильник. И после восьми,  пятнадцати  или
двадцати часов - как заблагорассудится -  он  вернется  в  сознание  так  же
быстро и четко, как включается трехмерный экран компьютера.
   Этим утром Хьюланна, наоли - археолога, как  и  тысячи  других  наоли  из
оккупационных подразделений, вернули в реальный  мир  вторым  из  этих  трех
способов. Его разбудила Фазисная система.
   Сначала: Небытие.
   Затем: Цвета. Темно-красный. Значит, он  полностью  проснулся.  Ярко-алый
говорил о том, что сейчас будет проведен сеанс психологической настройки (то
есть пропаганда). И тепло-янтарный успокаивал взбудораженные нервы.
   Конец  пробуждения:  Трехмерные,  полностью  осязаемые  видения  Фазисной
системы внедрялись непосредственно в органический  мозг  и  пересылались  им
сверхразуму.
   Под воздействием Фазисной системы  Хьюланн  видел,  как  он  находится  в
глухом лесу со страшными, темными деревьями,  чьи  переплетающиеся  ветки  и
черные с прожилками листья образовывали  плотную  крышу,  которая  закрывала
солнечный свет.  Только  редкие  нежно-оранжевые  лучи  чудом  просачивались
сквозь листву и падали на влажный, шуршащий, затхлый настил почвы. Там они и
исчезали, потому как им не от чего было отражаться.  Скрывавшаяся  во  мраке
кора каждого растения была покрыта слизистой субстанцией защитного цвета.
   Хьюланн шел по узкой, извилистой тропе. Каждый шаг отдалял  его  от  того
места, откуда он  начал  свое  путешествие,  так  как  густая  масса  буйной
растительности смыкалась за его спиной по мере продвижения. Назад дороги  не
было.
   Ему казалось, будто на деревьях кто-то прячется.
   Он продолжал идти.
   Внезапно тропинка начала сужаться. Виноградные лозы, стебли, длинные, как
веревки, корни наступали все сильнее и сильнее, пока он уже не мог идти  без
ощущения прохладных прикосновений этих холодных, скользких жизнеформ.
   Он пропустил хвост между  ногами,  обхватил  им  левое  бедро,  это  была
реакция на опасность перед неизвестным. Хьюланн  почувствовал,  как  складки
кожи на черепе болезненно напряглись.
   "Для наоли, - монотонно напевал голос из ниоткуда, -  человеческий  разум
необъясним".
   А лес неумолимо  смыкался  вокруг  него.  Хьюланн  почти  видел,  как  он
надвигается на тропу.
   Существа  среди  покачивающихся  деревьев  начали  перешептываться  между
собой.