Телефон  в его квартире затих, как мышь, которой  слишком долго  играла
кошка. Он лежал молча, блестящий и гладкий, как обсыхающий на солнце тюлень.
Это было нормально иметь  молчащий телефон, но иногда становилось грустно, и
покойный из  любопытства  снимал трубку.  Аппарат  с  готовностью  отзывался
протяжным  гудком, впрочем,  довольно  формальным. Он слушал, пока  гудок не
рвался на короткие настойчивые сигналы, тогда покойный клал трубку на место.
Он не хотел ссориться с телефоном.
     Раз он позвонил в телефонную компанию и, мысленно переминаясь с ноги на
ногу, попросил проверить его номер:
     - Не  звонит  уже третий год. Может, что-нибудь неисправно?  Они обычно
звонят, я знаю.
     Дежурный  оператор  проверил и  сказал, что все в порядке,  что телефон
молчит, потому  что не звонит никто, что он  так устроен, и спросил  есть ли
еще вопросы. Покойному казалось, у него есть вопросы,  но он  не  знал точно
какие.
     Однажды телефон все-таки  зазвонил. Как будто съеденная три года  назад
мышка  вдруг  побежала,  сама  не  веря  в  реальность происходящего.  Он  в
нерешительности смотрел на мышку,  которая нерешительно же  пробегала звонок
за звонком, останавливаясь и  оглядываясь вопросительно  --  долго ли еще ей
бежать.
     Первой опомнилась кошка, и телефон осекся на девятом сигнале.
     "Может просто ошиблись номером? " -- думал покойный.


Забывчивость покойного.

     "Если  не нравится  работа, - сказала  она ему однажды,  -  можно найти
другую. Если не нравятся люди, можно уехать  в другой город или страну. Если
не нравится жить, никто, в конце концов, не заставляет. "
     Он очень ценил ясность и строгость ее ума.
     Он только забыл  спросить, что надо делать, когда работа нравится, а ты
ей -- нет, когда ты радуешься жизни, а жизнь далека и холодна, как январское
солнце или чужое  счастье, когда в твоем городе тебя не помнят, а в чужом не
знают, когда друзья,  разговаривают друг с другом, не  замечая тебя и смеясь
не твоим шуткам,
     когда любимая раздевается для другого.
     Забыл спросить и так и не узнал.


Почтовое забвение.

     В дополнение ко всему он перестал получать почту.
     Это казалось  странным,  тем  более он знал, что почта должна приходить
хотя  бы  в   виде  счетов  за  телефон,  которым  он  не   пользовался,   и
электричество, которым пользовался холодильник. Со сдержанным рокотом, точно
идя  на взлет, которому не бывать:  холодильники  не  летают, он перемалывал
электричество в  холод. И внутри у него было  холодно,  пусто и плохо пахло,
впрочем, как и снаружи.
     Он  позвонил  начальнику  почты  Эдварду  Дэвко поинтересоваться,  куда