щели, чтобы не допустить течи света.
     - Не  выношу яркого солнца, - предупредил его вопрос Нэд, - обостряется
конъюнктивит.
     Чеслав пожал плечами и оглянулся на Власту, та улыбнулась непонятно ему
ли, Нэду.
     - Я  думаю,  -  сказал  Нэд, сойдя  с  дорожки на  газон и сделав  знак
следовать за ним, - мы сделаем вот что...
     Джимми  кружил  вокруг  афганской  борзой, обнюхивая  ее  то  сзади, то
спереди,  вскидывая  лапы  ей на  спину и  пристраиваясь,  словом, ухаживал.
Обрубок  его хвоста  бился из стороны  в сторону, точно маятник-эпилептик, а
ноздри трепетали,  как жабры загнанного щукой карася. Он явно имел серьезные
намерения и,  видно, обещал  жениться. Афганка же, поворотив  морду набок  и
вывалив на сторону лиловый язык,  высматривала  в  этой  жизни что-то  свое,
недоступное ее непрошеному кавалеру, и только ворчливо огрызалась, когда тот
позволял себе лишнее. Но снова и снова, роняя слюну с просительно оскаленной
морды, наскакивал Джимми на  свою избранницу, чья пепельно-серая с сиреневым
отливом шерсть на фоне ярко зеленой травы было все, что он видел перед собой
-- две стихии, среди которых барахтался, тщась найти выход, отверстие в рай,
воспоминание  о котором как о  давно,  еще до всякого прошлого,  оставленной
конуре, изначальной и  правильно тесной, и самой вольготной из всех  конуре,
жило генетической памятью, требуя новых и новых воплощений. И он не заметил,
как  подошла  хозяйка,  он только  услышал ее  запах  и  почувствовал  руку,
ухватившую ошейник и потащившую его, упирающегося всеми четырьмя в скользкую
податливую зелень,  куда-то  прочь. Когда  ошейник отпустили,  Джимми увидел
перед  собой уже  знакомую желто-рыжую ушастую  сучку  в белых  носочках. Он
узнал  волнующий терпкий  запах течки  и, подвзвизгнув,  бросился  обратно к
афганке. Друг хозяйки перехватил его и вернул на место. Тогда он рванулся  в
другую  сторону,  где путь  ему  преградил гладкий  и  гнущийся,  как шланг,
человек  без  запаха и, видно,  без костей, с  черными дырами на месте глаз.
Джимми  прянул  назад и  угрожающе  зарычал,  но осекся от  строгого  окрика
хозяйки.  Он  поднял   к  ней  вопросительный  влажный  оскал  и  попробовал
заскулить.  Рядом  спокойно ждала  желто-рыжая,  обстоятельно облизываясь  и
щурясь на солнце.
     - Давай, Джимми, давай! -- она капризно выпятила губки, как девочка.
     Нэд разгладил на пробор несуществующие волосы.
     - Теперь можно и отметить.  Я знаю место,  где подают  лучших  в  Новой
Англии моллюсков и отличное белое вино.
     - Ой, правда, идемте. Хочу моллюсков!
     Она  немножко  запарилась, бисеринки пота  выступили у  нее  на носу  и
верхней  губе,  и другие покрупнее  у корней  волос, окаймлявших  ее меловой
чистоты лоб.
     - Можно, - нерешительно согласился Чеслав, оглянувшись на Власту, но та
нагнулась пристегнуть поводок.

x x x

     Телефон  разразился необычно ранним  звонком. Чеслав  втянул голову под
одеяло в надежде переждать, чтобы  спать дальше,  но то, похоже, был как раз
такой звонок, каким поднимают  с кровати, его  трели без промаха впивались в
полупроснувшийся мозг Чеслава и рассверливали его изнутри. Капитулировав, он