- Зачем ему Джимми, он знает его родословную?
- Чи, я передаю его слова, это все, что я знаю.
Джимми стал неспокоен последние дни. Дома нервный, он раз укусил Власту
и скалился на него, Чеслава. На прогулках же был не по годам игрив и резв.
Этому отягощенному желудочными болезнями кобелю уже перевалило за семь. Он
все подлаживался, подлизывался да принюхивался к недавно появившейся на
площадке афганской борзой, красивой флегматичной суке. Приходилось его все
время гонять, однажды Чеслав даже вытянул поводком по спине. Обычно
приходящий в ужас от громкого окрика, Джимми и ухом не повел на этот раз.
Чеслав же до сих пор чувствовал себя виноватым: Власта не позволяла другим
бить собаку.
- Я думаю, можно встретиться, узнать, что он хочет. Ты взяла его
телефон? А, кстати, он откуда твой знает?
- Это неважно. Я назначила встречу, он где-то через час будет. Ты не
мог бы тоже подъехать, а то я одна боюсь.
Чайник засипел, как будто тужась, и выпустил косматую струю пара.
- Ну-ну. А если бы я задержался или... У меня, наверное, тоже могут
быть свои планы, дела, нет?
- Хорошо, я еще кого-нибудь попрошу. Или сама все сделаю.
- Ладно, сейчас приеду. Чаю вот только выпью.
- Спасибо. Чай можешь у меня попить.
Гость вошел, смущенно улыбаясь, принося извинения, что явился раньше
условленного. Он был долговяз, необычайно гибок и упруг, как молодая лоза;
из него можно было сплести корзину. Передвигался он плавно, перетекая из
одного состояния в следующее, иногда лениво и медленно, точно капля смолы,
иногда с неуловимой для глаза стремительностью ртути. -- Натаниэл Броуди, -
представился гость, - для вас просто Нэд. Он протянул Чеславу пакет с
искусственной костью:
- Это нашему бедному песику.
- Почему бедному? -- спросил Чеслав, беря кость и мысленно поморщившись
при слове "нашему. "
- Бедному? Кто сказал бедному? С такой-то косточкой и с такой хозяйкой,
да мы еще ему подругу приведем. Это я теперь бедный, у меня ни того, ни
другого, ни косточки, - закончил Нэд плаксиво и перетек в позу просящей на
задних лапах собаки. Власта прыснула в ладоши.
- Ой, что вы, Джимми совершенно равнодушен к другому полу. Когда ему
приводят девочку, он даже мордой не поведет, так и лежит на диване. Чи,
отнеси ему, пожалуйста, кость.
- Правда? Очень интересно, но, боюсь, не совсем то, чего мы ждем от
нашего кавалера, - в задумчивости Нэд подпер ладонью свою гладкую, точно
резиновую, щеку. Его без признаков растительности кожа была матовая и
нежная, как абрикос, что неприятно поразило Чеслава, и слово "нашего" снова
царапнуло ему слух.
- Нет, нет, - запротестовала Власта, - Джимми теперь не узнать, он стал
такой игрун, - она склонила голову набок и выпятила губки, как девочка.
Глаза ее, цвета и сладости черной сливы, слегка расширились, обозначая
удивление, затем она улыбнулась, и глаза растеклись к скулам, сделавшись еще
слаще, - С ним просто стало невозможно гулять. Тут появилась одна собака,
сука, извините за выражение, так он...
- Афганская борзая? -- уточнил Нэд.