ни братьев, ни сестер.
   - Что же она о ней сказала? - спросил  Роберт,  не  обращая  внимания  на
Терри.
   - Ну, по словам Сары, у тебя есть сестра-близнец, ее зовут Клео, но  твои
родители не могли позволить себе воспитать сразу двух детей, поэтому,  когда
вам было всего несколько дней, они отдали девочку приемной семье,  и  с  тех
пор ты никогда ее не видел.
   Роберт молчал, но по лицу было понятно,  что  сейчас  его  терзают  очень
личные и очень тайные чувства. Посмотрев на него, Терри вознамерился вырвать
правду.
   - Так что, она лжет? Выдумывает?
   - Нет, конечно. Как можно такое выдумать?
   - У тебя есть сестра-близнец, которую зовут Клео, и  ты  никогда  мне  об
этом не говорил?
   - А почему я должен был говорить? Я же никогда ее не видел.
   - Мы с тобой знакомы два года, мы два года дружим, и ты ни разу не сказал
мне, что у тебя есть сестра-близнец.  А  потом  ты  знакомишься  с  какой-то
странной, да что там - чокнутой бабой, начинаешь болтать с ней и через  пять
минут все ей выкладываешь?
   - Она не чокнутая. И в ней нет ничего странного.
   Тут Линн не выдержала и фыркнула:
   - Терри, ты ведь знаешь Сару Тюдор. Ну помнишь, та, что…  ну  ты  знаешь,
которая с Ронни…
   Впоследствии Роберт вспомнит,  что  лишь  услышав  это  имя,  он  испытал
предчувствие,  внезапное  осознание,  что  находится  в  свободном  падении,
стремительно летит в бездонную пропасть. Роберт  точно  знал,  что  все  его
надежды последней недели - пусть раньше  он  и  считал  их  иллюзорными,  но
сейчас они казались ему крепче  скалы  -  вот-вот  превратятся  в  дым.  Его
охватила паника.
   - А, так значит, это та самая? - тем временем говорил Терри. - Так вот  о
ком мы говорим? Ну, конечно, я с ней знаком. Она сидела за нашим столиком  в
тот день, когда у нас с Ронни зашел спор.
   - Невысокая… - подсказала Линн.
   - Да, и худая, блеклые голубые глаза, джинсовая куртка,  светлые  волосы,
немного похожие на солому. И совершенно ненормальная.
   - Точно, - кивнула Линн. - Ты тоже заметил?
   - Мы тогда все решили, что она выжила из ума. Ронни заводит свою  любимую
пластинку про то, что все мужики - насильники  и  колотят  жен,  и  тут  эта
девица, с которой никто и не думал заговаривать, вдруг встревает в  разговор
и заявляет, что она полностью согласна. А потом встает  и  уходит,  чуть  не
опрокинув при этом стол.
   - Я ее люблю, - сказал Роберт.
   Терри и Линн как по команде повернули  головы  и  ошалело  уставились  на
него. Никто и подумал усомниться в его заявлении, но сам Роберт  испытал  от
своих слов такое  неожиданное  удовольствие,  такое  облегчение,  что  решил
повторить:
   - Я ее люблю.  Я  считаю  ее  самой  замечательной  девушкой.  Она  самый
очаровательный и самый красивый человек из всех, кого я когда-либо знал.
   Терри потрясенно молчал - никогда прежде он не слышал от  Роберта  ничего
подобного. Линн с сомнением покачала головой и снова уставилась  в  ветровое