фильмы   напоминают   видеоклипы,   растянутые   на   девяносто   минут.   В
действительности, это высший комплимент, который он не  вполне  заслужил.  В
фильме  есть  несколько   провалов,   изредка   проявляется   склонность   к
затягиванию: я замерил длительность нескольких кадров, взятых  наугад,  и  с
удивлением  отметил,  что  многие  длятся  более  шести  секунд.  Но  спустя
пятнадцать  минут  после  просмотра  фильма  критику  все  еще  не  на   что
жаловаться:  я  высоко  оцениваю  непочтительность  фильма,  его   радостное
презрение к зрителям,  заразную  ненависть  к  политической  или  какой-либо
другой корректности, его хулиганскую энергию. Энергию, которая, кстати (если
вернуться  в  нашим  дуэлянтам  на  званом  обеде),  в  наши  дни   является
единственно доступной для кинематографистов. Безумная, маниакальная  энергия
быка в конце  схватки,  смертельно  раненного,  но  все  равно  бросающегося
вперед, ведомого лишь болью, яростью и бессмысленной волей к  жизни.  Таково
состояние - смертельное, но безумное, "задыхающееся, но все-таки еще  живое"
  -  американского
кинематографа в эти закатные  дни  двадцатого  столетия.  И  Кингсли  -  его
мастер.
   На монитор легла тень, и Терри поднял  голову.  Доктор  Дадден,  бесшумно
появившись на террасе, терпеливо ждал, когда Терри прервется.
   - Пару слов, мистер Уорт. Только пару слов. Я вовсе не хочу отрывать  вас
от дел.
   - Ничего страшного, - сказал Терри, щурясь от солнечного света.
   - Смею ли я надеяться… смеем ли мы надеяться, смеем ли мы все  надеяться,
что это черновой набросок, первые пробные шаги вашей статьи?
   - Моей статьи?
   - О том, чем мы здесь занимаемся.
   - А-а. - Терри об этом даже не  думал.  Более  того,  он  еще  не  решил,
настолько ли интересна эта клиника, чтобы посвятить ей отдельную  статью.  -
Нет, на эту тему я пока размышляю.
   - А... Все еще составляете план. -  Доктор  Дадден  выдавил  принужденную
улыбку, в которой профессиональная  неискренность  соперничала  с  отчаянным
желанием снискать расположение. - Когда вы к ней приступите…  разумеется,  я
далек от того, чтобы диктовать вам или даже пытаться хоть как-то влиять…  но
когда вы все-таки приступить к  статье,  я  очень  надеюсь,  что  небольшое…
отклонение от безупречности в вашей комнате не умерит и никоим образом…
   - Отклонение от безупречности? - переспросил Терри.
   - Я, разумеет, говорю о том злосчастном… э-э…  граффити,  на  которое  вы
столь любезно, столь предусмотрительно…
   - Ах вот вы о чем. - Терри столь же льстиво  улыбнулся.  -  Понимаете,  я
могу писать только о  том,  что  вижу,  воспринимаю  вещи  такими,  как  они
выглядят, поэтому, так сказать…
   - Хм. - Доктор Дадден бледно улыбнулся в ответ. -  Как  мне  кажется,  мы
друг друга понимаем. - Терри не подтвердил и не опроверг это утверждение,  и
доктор повернулся, чтобы уйти, но замешкался и выдавил:
   - Кстати, у нас хорошая новость.
   - Да?
   - Судя по вашей ЭЭГ, вчера произошел небольшой прорыв.
   - В каком смысле?
   - Вы вошли в первую стадию сна. На двенадцать минут, примерно в три  часа
ночи.