- Вы имеете в виду тех, кто разговаривает во сне и всякое такое?
   - Людей, которые разговаривают во  сне;  людей,  которые  ходят  во  сне;
людей, которые спят слишком много; людей, которые спят слишком мало;  людей,
которые забывают дышать во сне; людей, которым снятся страшные сны… Всяких.
   - Раньше я разговаривала во сне.
   - У детей это нормально.
   Женщина взглянула на часы: через четыре  минуты  к  прибрежной  остановке
должен подойти автобус. Она нагнулась, втиснула в туфли саднящие ноги. Затем
открыла сумочку:
   - Вот моя визитная карточка.  Кто  знает,  может  когда-нибудь  навестите
клинику. Вас радушно встретят, если вы назовете мое имя.
   Девушка не знала, что на это  ответить,  -  ей  еще  никогда  не  вручали
визиток.
   - Большое спасибо, - выдавила она наконец и взяла картонку.
   Когда женщина прощалась, в ее глазах девушке почудилось разочарование - и
не та мимолетная досада от  несбывшегося  пустяка,  а  куда  более  глубокое
привычное чувство. Ссутулившись, женщина побрела к дороге, руку ей оттягивал
чемодан. Девушка опустила взгляд на визитную карточку и прочла:  "Доктор  К.
Дж.  Мэдисон,  психолог,  клиника  Даддена".  Ниже  стояли  номера  факса  и
телефона.
   Женщина забыла спросить ее имя. Но она все равно бы его не назвала.
   Девушка торопливо шагала к пансиону матери, голова ее шла кругом.


   Эшдаун,  огромный,  серый,  внушительный,  высился  на  мысу  в  каких-то
двадцати ярдах от отвесной скалы; он стоял здесь уже больше ста лет.  Целыми
днями вокруг его шпилей и  башенок  с  хриплым  причитанием  кружили  чайки.
Целыми днями и ночами о каменную преграду неистово бились волны, порождая  в
студеных комнатах и гулких коридорах старого дома  непрерывный  рев,  словно
где-то рядом  неслись  тяжелые  грузовики.  Даже  самые  необитаемые  уголки
Эшдауна - а необитаемы ныне большинство из них - никогда не  ведали  тишины.
Наиболее приспособленные для жизни помещения скучились на втором  и  третьем
этажах, окна выходили на море, и  днем  комнаты  заливал  холодный  свет.  В
Г-образной кухне на первом этаже было три маленьких окошка и низкий потолок,
отчего там всегда царил полумрак. Суровая красота  Эшдауна,  противостоявшая
стихии, попросту маскировала то, что дом, в  сущности,  был  непригоден  для
жизни.  Соседские  старики  могли  припомнить  -  не  слишком   веря   своим
воспоминаниям, - что некогда  особняк  принадлежал  семье  из  восьми-девяти
человек. Но три десятилетия назад дом приобрел новый университет, и какое-то
время там располагалось студенческое общежитие, потом студентов переселили в
другое место, а особняк передали доктору Даддену -  под  частную  клинику  и
лабораторию  сна.  В  Эшдауне  имелось  место  для   тринадцати   пациентов:
население, столь же переменчивое, как и  океан,  что  начинался  у  подножия
скалы и тянулся до самого  горизонта,  в  болезненном  беспокойстве  вздымая
зеленые волны.


   Следующим утром доктор Дадден стоял рядом с  комнатой,  где  его  коллега