Между тем следствие продолжалось, количество томов росло, проводились
тысячи  всевозможных  экспертиз,  допросы,  передопросы,  очные  ставки,
объяснения...
   Где-то в середине 85-го года, когда данное дело готовилось следовате-
лем Пантелеем к направлению в суд, меня пригласил прокурор России и поп-
росил все-таки поработать с арестованными, которые в  большинстве  своем
признались в совершении преступления, а вот главный  из  них,  на  кого,
собственно, и делалась ставка, отказывается. Этот Макаров, находящийся в
настоящий момент в Бутырской тюрьме, и на допросах, и на  очных  ставках
продолжает категорически отрицать и свое, и участие других  арестованных
в убийстве Калаговых. Коль скоро в этом же году я уже  был  назначен  на
должность начальника отдела по расследованию убийств и заместителем  на-
чальника следственной части, просьба эта была  совершенно  естественной.
Да и актуальность самого дела не стихала. Во всяком случае,  руководству
нашей Прокуратуры при каждом разговоре в ЦК настойчиво напоминали о нем.
   Я попробовал было возразить в том смысле, что на меня с самого начала
следствия была брошена тень в связи с этим делом и потому, займись я им,
буду неправильно понят. Однако прокурор настаивал, упирая на то, что са-
мо дело давно уже вышло за рамки узконационального конфликта. К тому  же
во время следствия умерла в заключении обвиняемая Украинская, двое  дру-
гих превратились в калек. Без всякого движения повисло параллельное дело
о нарушениях законности. Внутри самой следственной группы шло постоянное
противоборство, а сотни докладов и справок не вносили ни малейшей яснос-
ти.
   Поскольку ключевая фигура - Макаров, по национальности русский -  на-
ходился в Москве, в СИЗО-2, я и согласился поработать с  ним.  Для  того
чтобы закончить дело и направить его в суд, нужны были признательные по-
казания Макарова. Если их удастся получить, конечно.
   Имея на руках официальное разрешение на проведение допросов, я из со-
тен томов выбрал непосредственно те  материалы,  которые  касались  лишь
последней стадии расследования. Изучать все остальное дело  не  было  ни
времени, ни сил. Приехал в Бутырки, вызвал Макарова, начал с  ним  рабо-
тать. Сказал ему, что пятилетнее следствие подходит к концу, дело, веро-
ятно, скоро пойдет в суд и для того, чтобы занять  объективную  позицию,
мне самому хотелось бы понять, как оно развивалось. Допрос шел два  дня.
Многократно я воспроизводил возможный ход суда. Убеждал Макарова в бесс-
мысленности голословного отрицания. Наконец  он  стал  соглашаться,  что
иного выхода, как признать свое участие в преступлении, у него  нет.  Но
при этом он вовсе не собирается брать на себя основную роль, которую ему
отводили другие участники дела. Словом, он обещал  еще  раз  подумать  и
дать показания. Мне же от него требовалось другое: показания он собирал-
ся давать или сознаться в том, что было на самом деле? "Нет, - отвечает,
- на самом деле ни я, ни другие участники там не  были  и,  стало  быть,
убийства не совершали..."
   Вот так. Люди сидели под стражей пять лет. Сотни раз их  допрашивали,
но сломать Макарова не смогли. А у меня появилась  реальная  возможность
развязать этот узел буквально в три дня. Надо только помочь Макарову по-
догнать его показания к показаниям других  участников,  положить  их  на
стол прокурора и сообщить: с Макаровым все в порядке. Я за три дня  сде-
лал то, чего другие не смогли сделать за 5 лет. Но ведь после этого  ко-