этой постели, или, хуже того, нам почудилось, будто кто-то третий наблю-
дает за нами из чемоданов и путевых воспоминаний, из ракушек и сомбреро
или сидя в кресле у окна и упорно глядя на Бедфорд-авеню, чтобы не смот-
реть на нас.
- Вот такая глыба антрацита, - сказал Марраст, внезапно садясь в пос-
тели и очертив руками нечто вроде бочки, которая от размашистости его
жеста вместила не только номер, но и большую часть "Грешам-отеля".
- Нам обоим так трудно, Map, - сказала Николь, прижимаясь к нему. -
Ты все время говоришь о пустяках, зачем-то усложняешь жизнь другим лю-
дям, бедняге Гарольду Гарольдсону, но все равно мы останемся здесь, хоть
бы и забавлялись Остином, хоть и вернулась бы я в Париж, хоть случилось
бы что угодно, Map.
- Замечательнейшая глыба антрацита, - настаивал Марраст. - И я прек-
расно обойдусь в Лондоне, пока не закончу дела с ней, я прекрасно тут
проживу с двумя дикарями аргентинцами и лютнистом.
- Я не хочу так возвращаться в Париж.
- Из гордости? Гордости собою, я хочу сказать. Почему бы тебе не сба-
вить гонору, почему не сложить оружие, ты, недовольная?
- Тебе трудно принять меня, какая я есть, - сказала Николь. - Навер-
ное, я сильно изменилась. Map.
- Мы были счастливы, - сказал Марраст, ложась навзничь и глядя в по-
толок. - А потом, сама знаешь, возникли эти красные дома, и все вдруг
окаменело, будто мы в самом деле очутились в глыбе антрацита. Заметь и
постарайся это оценить - я первый скульптор, которому довелось оказаться
внутри камня, эта новость заслуживает внимания.
- Нет, я не из гордости, - сказала Николь. - В душе я себя не
чувствую ни в чем виноватой, я ничего не Делала для того, чтобы это со
мной случилось. Зачем мне было сохранять заданный тобою облик, тот, ко-
торый ты придумал? Я такая, какая есть, раньше ты меня считал другой, а
теперь я недовольная, но по сути я все та же, я люблю тебя, как всегда,
Map.
- Дело не в том, кто виноват, - сказал Марраст, - Хуан тоже не вино-
ват, что его адамово яблоко тебе так полюбилось; бедняга, я полагаю,
весьма далек от всего этого. Ну, ладно, вернемся в Париж вместе, ведь
правда, бессмысленно оставаться мне здесь одному, когда в этом отеле так
плохо топят, а кроме того, что сказали бы Калак, и Поланко, и мой сосед.
В общем, постарайся хорошо уснуть, по крайней мере это у нас остается.
- Да, Map.
- А мне наверняка всю ночь будет сниться глыба антрацита. Если я ста-
ну слишком сильно ворочаться или храпеть, дай мне пинка. Выключатель на
твоей стороне, в этом отеле никогда ничего не меняется.
В темноте василиск на портале был почти неразличим, но, если присмот-
ришься, был виден, или так казалось, вроде бы венчик из шипов. У васи-
лисков месье Окса и Элен венчиков не было, правда, василиск Элен бьы та-
кой маленький, что, может, венчик там и был, а василиск месье Окса, по-
хоже, был слишком поглощен тем, чтобы поджечь свой хвост. Было ли в гер-
бе графини какое-нибудь сказочное животное, саламандра например? Позже,
сидя с Телль за бутылкой сливовицы в комнате Владислава Болеславского и
по очереди поглядывая в глазок двухстворчатой исторической двери, когда