Я пошел по Уордор-стрит, без удовольствия затягиваясь сигаретой,  от-
даваясь на волю темноты и улиц, затем пошел вдоль Темзы,  выбрал  паб  и
принялся пить, смутно соображая, что Николь, наверно, легла, не  дожида-
ясь меня, хотя она, кажется, говорила, что в этот вечер будет делать эс-
кизы для энциклопедического словаря: Абак, абонемент, абордаж, абориген,
абразия. Почему не заключают договор со мной, чтобы  я  проиллюстрировал
абстрактные слова: аберрация, абстракция, абсурд, абулия,  агония,  апа-
тия? Это было бы так легко, надо только выпить  можжевеловой  и  закрыть
глаза: все тут - и аберрация, и агония, и апатия. Хотя нет, теперь, зак-
рывая глаза, я видел очертания города, образ, маячивший в  полудреме,  в
минуты рассеянности или когда сосредоточишься на чем-то другом; возника-
ют они всегда внезапно, не повинуясь ни призывам, ни ожиданиям. Я  снова
пережил - а в явлении города сочетались и  зрительные,  и  эмоциональные
моменты, они были неким состоянием, эфемерным междуцарствием, - тот слу-
чай, когда встретил Хуана на улице с аркадами (вот еще слово для иллюст-
рации, Николь нарисовала бы их тонкими линиями и с  глубокой  перспекти-
вой, наверно, она тоже вспомнила бы бесконечные галереи из  красноватого
камня, если ей довелось проходить по этой части города, и нарисовала  бы
их для своего энциклопедического словаря, и никто никогда бы  не  узнал,
что эта улица с галереями - улица города), мы с Хуаном пошли  рядом,  не
разговаривая, несколько кварталов шли  параллельно,  потом  вдруг  резко
разделились - Хуан поспешно вскочил в трамвай,  проходивший  по  большой
площади, будто увидев знакомого среди пассажиров, а я вернулся налево  к
отелю с верандами, чтобы начать, как бывало уже много раз, поиски ванной
комнаты. И теперь, в этом пабе" где свет скорее напоминал  темноту,  мне
было бы приятно встретиться с Хуаном и сказать ему, что,  мол,  в  одном
лондонском отеле его ждут, сказать по-дружески, как может говорить чело-
век, берущийся иллюстрировать слово "аберрация" или слово "апатия",  оба
тут равно неприменимые. Можно было предвидеть, что Хуан удивленно и  аф-
фектированно (еще одно абстрактное слово) округлит брови и что на следу-
ющий день его ласковое и учтивое обращение с Николь примет  круглые  или
продолговатые формы коробок с конфетами, купленных на одном из  аэродро-
мов, по которым он мечется, или какой-нибудь из английских  головоломок,
восхищающих Николь, а затем он снова отправится на очередную международ-
ную конференцию, без особой тревоги полагаясь на то, что расстояние  ис-
целит раны, как не преминула бы выразиться госпожа Корица, которую мы  с
Поланко, Калаком и Николь так часто вспоминали в эти дни в часы веселья.
   Конечно, что касается абстрактных рассуждений, так Хуан сейчас в  Ве-
не, но я ничего бы ему не сказал и в том случае, если бы  непредвиденное
изменение планов привело бы его в Лондон. Никто из нас не был по-настоя-
щему серьезен (разве что Элен, но о ней мы, по сути, так мало знали),  и
соединяло нас в городе, в "зоне", в жизни одно - веселое и упрямое попи-
рание десяти заповедей. Каждого из нас наше прошлое по-разному  научило,
что совершенно бесполезно быть серьезным, прибегать к серьезности в кри-
зисные минуты, хватать себя за лацканы и требовать от себя каких-то пос-
тупков, решений или отречений; и ничего не могло быть логичней, чем этот
безмолвный сговор, объединивший нас вокруг моего соседа, чтобы иначе по-
нимать существование и чувства, чтобы идти по путям,  которые  в  каждой
данной ситуации не рекомендовались, отдаваться на волю судьбы, прыгать в
трамвай, как сделал Хуан в городе, или лежать в постели, как делали мы с