- И можно было что-то понять? - спрашивает Николь.
- Ну, они говорили достаточно внятно, чтобы несколько пассажиров слу-
шали их вытаращив глаза. Была там одна дама, of course20 в розовом
платье, она непрерывно озиралась, будто надеялась увидеть стаю ласточек
посреди станции "Лестер-сквер", которая, наверно, находится под землей
метров на тридцать.
- Но о чем они могли спорить, говоря о ласточках? - спрашивает Ни-
коль, очищая кисточку.
- Об их привычках, засовывают ли они головку под крыло, глупы ли они,
являются ли млекопитающими, вот в таком роде.
- Когда они спорят, они такие забавные, - говорит Николь.
- Особенно по-испански, так и видно, что они это делают для развлече-
ния. А по-испански они тоже говорят о ласточках? Надо бы спросить у мое-
го соседа, в Аргентине, наверно, полно ласточек, и это прекрасная тема
для разговора.
- У моего соседа или у Хуана, - говорю я. - Эта южная страна неплохо
среди нас представлена.
Николь ничего не отвечает, опускает глаза и опять принимается чистить
кисточку; с каждым разом все хуже, с каждым разом мы все больше прибли-
жаемся к той точке, где надо весьма осторожно плясать вокруг этого име-
ни, стараясь его не произносить, прибегая к намекам или перечислениям,
никогда не называя прямо. Но когда она сказала "мой сосед", кого же она
имела в виду? Зачем надо было мне произносить это имя? Однако, если мы
его больше не будем упоминать, как быть с этим черным колодцем, с этим
жутким омутом? До сих пор нас спасали вежливость и привязанность. А те-
перь не будет ничего, кроме ласточек?
Конечно, споры не ограничиваются только ласточками, как может убе-
диться всякий, понимающий наречие дикарей.
- Из всех, кого я знаю, вы самый большой бурдак, - говорит Калак.
- А вы - самый большой финтихлюпик, - говорит Поланко. - Меня обзыва-
ете бурдаком, но видно, что сами-то никогда не глядели на свою рожу в
зеркало.
- Вы, дон, хотите, видно, со мной подраться, - говорит Калак.
Оба смотрят друг на друга со зверскими минами. Потом Поланко вынимает
из кармана мелок и пишет на полу "дурак".
- Вы самый большой бурдак, - говорит Калак.
- А вы самый большой финтихлюпик, - говорит Поланко.
Калак подошвой туфли стирает "дурака". Похоже, что они вот-вот сце-
пятся.
- Вы просто хотите со мной подраться, - говорит Калак.
- Вы стерли моего "дурака", - говорит Поланко.
- Стер, потому что вы обозвали меня финтихлюпиком.
- И опять обзову, раз уж на то пошло.
- Потому что вы - бурдак, - говорит Калак.
- Бурдак все-таки лучше, чем финтихлюпик, - говорит Поланко.
Поланко вынимает из кармана перочинный складной ножик и сует его под
нос Калаку, который и бровью не ведет.
- Теперь, дон, вы мне заплатите за ваши слова, что я бурдак, - гово-
рит Калак.