стало быть, Хуан был прав, свидание назначено с ним, умерший юноша  звал
ее, чтобы все стало на место, чтобы владевшее ею безумие обрело смысл, и
Хуан проснулся в постели голый - чтобы получить пакет и навсегда уничто-
жить содержавшуюся в нем мерзость, тяжесть которой все больше резала  ее
судорожно сведенные пальцы.
   - Я здесь, - сказала Элен.
   Из темноты появился Остин - короткий кинжал, неуклюжий взмах. Кто-то,
похоже женщина, вскрикнул на кровати, Элен не могла понять, откуда это и
кто пронзил ее этим огнем, вспыхнувшим в ее груди, но ей еще удалось ус-
лышать стук упавшего на пол пакета, хотя  то,  как  упала  она  сама  на
что-то, во второй раз разбившееся под тяжестью ее тела, она уже не  слы-
шала. В темноте, двигаясь как автомат, Остин  нагнулся,  чтобы  обтереть
кинжал о подол Элен. Кто-то крикнул еще раз, убегая через дверь в глуби-
ну комнаты. Элен лежала навзничь, с открытыми глазами.
 
   Он тоже вышел, после того как в луче желтого света увидел, что  вагон
пуст и только Сухой Листик спит на своей скамье, - и было вполне  понят-
но, что единственный правильный путь начинался с того угла, где  он  так
бестолково прекратил поиски, чтобы вернуться на Домгассе,  к  Телль.  Из
многих сходившихся тут дорог достаточно было выбрать - теперь  это  было
так ясно - ту, которая вела прямо на большую площадь, затем выйти на од-
ну из боковых, отходивших от площади улиц, и она приведет к перекрестку,
став на котором видишь все совершенно четко; дальше надо свернуть  нале-
во, чтобы улица с аркадами осталась позади, выйти к верандам отеля  и  с
легкой иронией осознать, что ничего не изменилось и что  придется  снова
идти по коридорам и номерам без определенного направления, но и без  ко-
лебаний, переходя из одного номера в другой, выходя на  площадку  перед'
лифтом, который будет подниматься вверх мимо этажей без  счета  и  потом
скользить по старым мостам, откуда открывается вид города с поблескиваю-
щим на севере каналом, пока снова не углубится в отель, и в какой-то мо-
мент надо выйти из лифта и найти дверь в номер с обоями  в  цветочках  и
полосках, пройти один вслед за другим много номеров до последней  двери,
открывающейся в такой же номер, только в нем от мертвенного света  лампы
на ночном столике поблескивают задвижка на двери в глубине, да бронзовые
ножки кровати, да открытые глаза Элен.
   Хуан махнул рукой у лица, точно отгоняя муху. Даже  не  опускаясь  на
колени возле кровати, он мог различить лежащий у нее на  груди  пакет  с
повисшей веревочкой, вьющейся как еще одна струйка крови. Дверь в глуби-
не была распахнута настежь, и он знал эту дверь. Он вышел, спустился  по
лестнице на улицу, пошел по направлению к северу. Почти сразу же он очу-
тился возле канала, улица выходила прямо на выложенный гладкими  плитами
берег, окаймлявший ослепительно блестевшую воду.  Отчаливая  от  берега,
плыла одна из черных, бесшумно скользящих барж, и на ровной  палубе  был
четко виден силуэт Николь. Хуан совершенно равнодушно спросил себя,  по-
чему это Николь оказалась на барже, почему она плывет на запад  на  этой
ветхой барже. Николь узнала Хуана, и крикнула ему что-то, и протянула  к
нему руки, и Хуан сказал себе, что,  наверное,  Николь  собирается  бро-
ситься в воду, в ртутного цвета узкую полосу между огромной баржей и бе-
регом, и что ему тоже придется броситься в воду, чтобы ее спасать, пото-
му что нельзя ведь допустить, чтобы женщина утонула, и ничего не делать.