нуться к Хуану, сидевшему в поезде спиною к ней, могла бесконечно  смот-
реть на него, как если бы он и впрямь был здесь,  и,  как  бывало  много
раз, понимал, что происходит, и вынимал пачку сигарет и зажигалку, пред-
лагая ей все, что мог предложить с дружеской улыбкой, как по  вечерам  в
"Клюни". Быть может, поэтому - потому что она уступила  призраку  Хуана,
который, склонись, предлагает ей сигарету, - ее не слишком удивило,  что
она видит, как по берегу канала идет худенькая седая женщина, потом, ос-
тановясь, с минуту глядит на воду, сует руку в  сумочку,  где  болтается
уйма всяких предметов, вытаскивает длинный сигаретный мундштук и предла-
гает ей, как будто они знакомы, как будто все в городе знакомы, и  можно
подходить друг к другу, и курить, и садиться  на  берегу  канала,  чтобы
посмотреть, как пройдет первая тупоносая, плоская, черная баржа, которая
уже показалась на востоке и скользит в полной тишине.
 
   "Вот видишь, тебе даже не стоит трудиться выбрасывать куклу, - сказа-
ла Элен. - Это ничему не поможет, она все равно  будет  здесь".  Еще  не
рассвело, мы курили в темноте, больше не  притрагиваясь  друг  к  другу,
смиряясь с тем, что продолжение ночи и безумия оказалось  чем-то  холод-
ным, вязким, в чем медленно плавали наши слова. "Ты недоволен? - спроси-
ла Элен. - Оставалось открыть эту карту, так  вот  она  на  столе,  игра
честная, дорогой мой. Я говорю с тобой образами, как  ты  любишь.  Карта
юной девственницы, разбившей куклу, маленького  глупого  и  девственного
святого Георгия,  который  потрошит  твоих  василисков".  Ее  глаза  над
огоньком сигареты закрывались, уступая усталости от столь долгой  прожи-
той жизни.
 
   - Но тогда, Элен...
   - Тебе захотелось приехать, захотелось узнать, -  сказала  она,  лежа
все так же неподвижно, как статуя. ~-Ну что ж, получай все как есть и не
жалуйся, больше я ничего не могу тебе дать.
   - Почему ты не сказала о ней вчера вечером, сразу как мы вошли сюда?
   - А чего ты ожидал? - сказала Элен. - Торжественных признаний на  по-
роге, еще не сняв перчатки? Теперь другое дело, теперь ты знаешь  каждую
пору на моей коже. Оставалось лишь перейти от куклы к Селии, и этот  шаг
сделан. Мне это было нелегко, хотя теперь это  не  имеет  значения;  как
знать, не надеялась ли и я найти там тебя, найти то, что тебя  привлека-
ет, что ты и во мне находил привлекательным. Теперь я знаю, не вышло,  и
значит, оставалось вот это, рассказать тебе финал, честно  завершить.  Я
тебя люблю на свой лад, но ты должен знать - мне все равно,  что  Селия,
что ты или еще что-то, что придет завтра, я  не  могу  быть  вся  здесь,
что-то во мне всегда остается по ту сторону, и это ты тоже знаешь.
   "На Блютгассе", - подумал Хуан. Закрыв глаза, он  отогнал  назойливое
видение - свет потайного фонаря на полу,  угол,  откуда  ему  надо  идти
дальше в поисках Элен. Но тогда что значит Селия и то, что она искала  в
Селии? Как он этому ни сопротивлялся, он  чувствовал,  что  его  видение
уличает Элен и что он всегда это знал, с того сочельника, с того вечера,
когда стоял на углу улицы Вожирар или сидел напротив зеркала с гирлянда-
ми, еще тогда я тебя настиг, узнал то, с чем теперь не могу примириться,
мне было страшно, и я хватался за что угодно, только бы не  поверить,  я
чересчур тебя любил, чтобы принять эту галлюцинацию, в которой тебя даже