Хуана в городе и не подозревала об этой погоне, срывавшейся  из-за  оче-
редной ошибки, из-за оплошности, из-за того, что он почему-то выходил не
на том углу. Что мне было в том, что он с отчаянием обнимал меня, обещая
следовать за мной, встретить меня в конце концов, как встретились мы  по
ею сторону, - если что-то за гранью слов и мыслей наполняло меня уверен-
ностью, что все будет не так, что в какой-то миг придется  мне  догонять
его и нести пакет в назначенное место, и, возможно, лишь тогда,  с  того
мгновения - но нет, нет, и тогда не будет так, и нежнейшая из  его  ласк
не избавит меня от этой уверенности, от этого ощущения пепла на коже, на
которой уже начинает просыхать ночной пот. Я сказала это, я  говорила  о
непонятном, навязанном мне поручении, начавшемся без начала, как  все  в
городе или в жизни, сказала, что я должна встретиться с кем-то в городе,
а он, видимо, вообразил (его зубы легонько  меня  покусывали,  его  руки
снова меня искали), что, быть может, он все же успеет, успеет прийти  на
ту встречу, я угадала по его коже и по его слюне, что эта последняя  ил-
люзия еще у него оставалась, иллюзия, что свидание будет с ним, что наши
пути в конце концов сойдутся в каком-нибудь номере отеля в городе.
   - Не думаю, - сказала Элен. - Дай бог, чтобы так было, но я не думаю.
Там для меня будет то же самое.
   - Но ведь теперь, Элен, теперь, когда мы наконец...
   - Это "теперь" уже в прошлом, сейчас рассветет, и все начнется сызно-
ва, мы опять увидим глаза друг друга и поймем.
   - Здесь ты моя, - пробормотал Хуан, - здесь и сейчас - это единствен-
ное истинное. Какое нам дело до того свидания, до тех невстреч? Откажись
идти, взбунтуйся, швырни проклятый этот пакет в канал или тоже ищи  меня
там, как я ищу тебя. Не может быть, чтобы  мы  не  встретились,  теперь,
после всего. Пришлось бы нас убить, чтобы мы не встретились.
   Я почувствовал, как она в моих объятиях  сжалась,  напряглась,  будто
что-то в ней оборонялось, не хотело уступить. Нам вдруг  стало  холодно,
мы укутались влажной простыней и видели, как  забрезжила  заря,  слышали
запах наших утомленных тел, ночной пены, сплывавшей с нас, простертых на
берегу, где прилив оставил мусор, щепки, битое стекло.  Теперь  все  уже
было в прошлом, как сказала Элен, и ее чуть  теплое  тело  было  в  моих
объятиях тяжелым, как беспощадный отказ. Я целовал ее, пока она со  сто-
ном не отвернулась, я прижимал ее к себе, звал ее, умоляя еще раз помочь
мне встретить ее. Я услышал короткий, сухой смешок, и ее рука  легла  на
мои губы, отстраняя меня от лица.
   - Мы тут так легко все решили, - сказала Элен, - а  возможно,  в  эту
самую минуту ты страдаешь оттого, что ходишь голый по коридорам, или от-
того, что у тебя нет мыла, чтобы помыться, а я, может быть, пришла туда,
куда должна была прийти, и передаю пакет, если его надо передать. Что мы
знаем о нас самих там? Зачем воображать себе это  в  последовательности,
когда, возможно, все уже решено в городе, а то, что здесь, - лишь  подт-
верждение?
   - Пожалуйста, - сказал Хуан, ища ее губы. - Пожалуйста, Элен.
   Но Элен снова засмеялась в темноте, и Хуан отпрянул от нее, и нащупал
выключатель, и из небытия появились волосы Элен, прикрывающие  закинутую
за голову руку, небольшие торчащие груди, пушок на  животе  и  короткая,
полная шея, плечи изящные, но крепкие - их силу  ему  приходилось  поко-
рять, упорно вдавливать их в постель, пока не удавалось  припасть  к  ее