бы слегка изменить развязку, в чем ее тут же уличил мой сосед, а Поланко
и Марраст внесли дополнительные предложения, чем довели этот сон до  та-
ких масштабов, которые его автор объявил чистейшей фантазией. Теперь до-
рожное настроение побуждало их к ностальгии и задумчивости,  а  те,  кто
взаправду заснули и временами видели сны, не  испытывали  желания  поде-
литься ими. Дремлющий Поланко с чувством, похожим на нежность,  вспомнил
о том, что дочь Бонифаса Пертейля явилась  на  открытие,  иначе  говоря,
продолжает его любить, несмотря на  кораблекрушение,  хотя  противовесом
этим сентиментальным грезам была неотвязная мысль, что  он  остался  без
места и прид„тся искать другую работу. "Водитель такси, - подумал Полан-
ко, который всегда выбирал себе хорошую работу, а  потом  соглашался  на
любую. - Будет у меня такси, буду ездить ночью, подбирать подозрительных
пассажиров, и они будут меня возить в самые немыслимые  места,  ведь  на
самом-то деле везет пассажир, и такси приезжает в  незнакомые  места,  в
тупиковые улочки, и там что-то случается, и ездить ночью всегда  немного
опасно, а потом, малыш, можно спать днем, а это для молодцов вроде  меня
самое разлюбезное дело".
   - Буду всех возить бесплатно, - заявил Поланко,  -  по  крайней  мере
первые три дня, а потом спущу флаг и уже не подниму его до греческих ка-
ленд.
   - О чем это он? - спросил Калак у моего соседа.
   - Что до флага, можно полагать, что он заразился муниципальным патри-
отизмом сегодняшнего торжества, -  сказал  мой  сосед,  подбадривая  Ос-
вальда, который всегда немного унывал, начиная с третьего сантиметра.  -
Не дрейфь, братец, гляди, как бы из-за твоей слабины я не потерял тысячу
франков. Смотрите, смотрите, как он реагирует, право, я настоящий  Леги-
само слизняков, глядите, какая живость в его рожках.
   - Бисбис, бисбис, - сказала Сухой Листик, которая пари не  заключила,
но все равно волновалась.
   Калак сидел в углу с тетрадкой и набрасывал  план  книги  или  что-то
вроде того, время от времени, между Двумя затяжками, поглядывал на сидя-
щих напротив Элен и Николь и улыбаясь им без особой  охоты,  а  так,  по
привычке, отчасти потому, что ему было не очень-то приятно  смотреть  на
Николь, а главное, потому, что он глубоко погрузился в литературу и  все
прочее было для него вроде игры бабочек моли. Именно тогда Поланко заго-
ворил с ним про такси, и Калак нелюбезно ответил, что никогда не сядет в
такси, где водителем будет такой бурдак. Даже бесплатно? Тем более,  по-
тому что это всего лишь спекуляция на чувствах. Даже на пять  кварталов,
попробовать дорогу? И на два метра не сяду.
   - Вы, дон, здесь не ко двору, - сказал Поланко. - И нечего тыкать мне
свою тетрадь, где вы делаете заметки. Заметки о чем, спрашиваю я?
   - Настало время, - сказал Калак, - чтоб кто-нибудь описал эту коллек-
цию ненормальных.
   - Et ta soeur 95, - сказала Телль, не уступая ему ни пяди.
   - Не обращай на него внимания, - презрительно  отозвался  Поланко,  -
можно себе представить, что способен  написать  такой  финтихлюпик.  Че,
скажи-ка, по какой причине ты не возвращаешься в  Буэнос-Айрес,  ты  там
вроде бы фигура известная, только непонятно почему.
   - Сейчас тебе объясню, - сказал Калак,  складывая  тетрадь  наподобие
японского веера, что было знаком сильного гнева. - Я не могу решить важ-