тщетно пытался втиснуть элементы того, что сгущалось звездою в моем же-
лудке. Только в одном я мог быть уверен - в этой дыре, возникшей среди
гастрономического гомона ресторана "Полидор", когда зеркало прост-
ранственное и зеркало временное, встретились в точке нестерпимой мгно-
венной реальности, чтобы затем оставить меня наедине с моим жалким хит-
роумием, со всеми этими "до", и "позади", и "перед", и "после".
Чуть позже, ощущая привкус гущи дурно сваренного кофе, Хуан отправил-
ся под моросящим дождем к кварталу, где расположен пантеон; по пути он
покурил, укрывшись в подъезде; опьянев от "сильванера" и усталости, с
затуманенной головой, он еще пытался воскресить происшедшее, которое все
больше превращалось в слова, в искусные комбинации воспоминаний и обсто-
ятельств, - зная, что в эту же ночь или завтра в "зоне" все, что он
расскажет, будет непоправимым искажением, будет упорядочено, представле-
но в виде развлекательной загадки, шарады в лицах, черепахи, которую вы-
нимают из кармана, как порою "мой сосед" вынимает из кармана улитку Ос-
вальда, к радости Сухого Листика и Телль: идиотские забавы, жизнь.
Из всего этого оставалась Элен - как всегда, ее холодная тень в глу-
бине подъезда, куда я укрылся от дождя, чтобы покурить. Ее холодная, от-
чужденная, неотвратимая, враждебная тень. И еще раз, и всегда: холодная,
отчужденная, неотвратимая, враждебная. Зачем ты сюда явилась? Ты не
вправе быть среди карт этой колоды, не ты ждала меня на углу улицы Вожи-
рар. Почему ты так упорно лепишься ко мне, почему я должен слышать опять
твой голос, твои слова о юноше, умершем на операционном столе, о спря-
танной в шкафу кукле? Почему ты опять плакала, ненавидя меня?
Я продолжил свою одинокую прогулку и помню, что в какой-то момент
поддался желанию пойти к каналу Сен-Мартен, просто уступая тоске,
чувствуя, что там твоя маленькая тень станет менее враждебной - может,
потому, что однажды ты согласилась пройтись со мною вдоль канала и я под
каждым фонарем видел, как на миг сверкала на твоей груди брошь с васи-
лиском. Угнетенный этой ночью, рестораном "Полидор", ощущением удара в
живот, я, как всегда, покорился инерции: утром снова начнется жизнь,
glory halleluyah. Кажется, именно тогда у меня, сморенного усталостью,
возникло смутное понимание, что я бился негодным оружием, пытаясь что-то
понять перед зеркалом ресторана "Полидор", и я догадался, почему твоя
тень была все время тут рядом, кружила возле меня, подобно призракам у
магического круга, стремясь проникнуть в этот эпизод, стать каждым ког-
тем ударившей меня лапы. Возможно, что в этот момент, в конце нескончае-
мой прогулки, я и увидел силуэт фрау Марты на барже, бесшумно скользив-
шей по воде, похожей на ртуть; и хотя это произошло в городе, в конце
бесконечной погони, мне уже не казалось невероятным, что я вижу фрау
Марту в этот сочельник в Париже на канале, который не был каналом горо-
да. Я проснулся (надо дать каналу название, Элен) засветло на скамье; и
опять мне было очень легко найти убедительное объяснение: то был сон, в
нем смешались разные пласты времени, в нем ты - в эту минуту, наверно,
спящая, в одинокой своей квартире на улице Юге, - была со мною, в нем я
явился в "зону", чтобы рассказать обо всем друзьям, и в нем же я немного
раньше поужинал, как на поминальном пиру, среди гирлянд, русских букв и
вампиров.
Вхожу я вечером в мой город, я спускаюсь в мой город,