нейтральных;  он никогда  не  был мне  выгоден,  так как  русские почти  не
выступали во время войны с Австрией.

-  Основной  вопрос  для  вашего величества  заключался  в  том, чтобы  они
выступили и чтобы их  ружья стреляли. Они сделали и то и другое, и это было
много, так  как я требовал от них, чтобы они  защищали и охраняли Варшаву и
поляков, их врагов. Политически  они сделали много и доказательством служит
то, что Австрия заключила мир!

-  Если  император  Александр  принимает  нейтральных,  то  континентальная
система превращается в иллюзию.

-  Ваше  величество  не   можете  рассчитывать  навязать  русским,  подобно
гамбуржцам, те  лишения, которые  ваше величество уже не  налагаете на себя
сами. Если ваше величество хотите строго соблюдать принятую систему то я не
сомневаюсь,  что Россия  последует этому  примеру, если же  ваше величество
допускаете послабление  для Франции,  то положение России  требует того же.
Приходится это терпеть.

Император  вновь  перебрал  один  за другим  все  те  вопросы, которые  уже
подвергались  обсуждению.  Не   имея  возможности  опровергнуть  факты,  он
старался смягчить их значение  или отрицать их. Некоторые из фактов были им
отнесены  на счет моей  мнимой доверчивости,  которая, по его  словам, была
результатом  любезностей императора  Александра. Когда я  довольно умеренно
похвалил   характер   этого    государя,   он   нетерпеливо   сказал   мне:

-  Если  бы парижские  дамы  слышали вас,  они  еще больше  вздыхали бы  по
императору  Александру.  Рассказы о  его  манерах и  галантном поведении  в
Эрфурте  вскружили  им головы.  Из  всего этого  можно сочинять  прекрасные
сказки для парижан.

Я не отвечал ни слова.

Хотя император  и сдерживал свое раздражение,  оно было весьма заметно. Так
как мне казалось, что я произвел на него некоторое впечатление, и так как я
считал, что  настоящий момент является, быть  может, единственным, когда на
него в состоянии подействовать правильные, на мой взгляд, соображения, то я
продолжал говорить с прежней откровенностью.

Император  вновь  поднял вопрос  о  конвенции  по поводу  Польши и  сказал:

-   Спорили   только  о   словах.   Я  хотел   изменить  только   редакцию.

Я  ответил, что лучше  было бы  отвергнуть конвенцию. чем  предлагать такие
изменения,  которые слишком  явно  доказали, что  после того,  как  мы были
готовы  дать гарантию,  мы в  промежутке между двумя  очередными отправками
дипломатической  почты   переменили  политику  и   остановились  на  других
проектах.

- Александр  впал в  амбицию. Он уже  больше нс хотел  конвенции; именно от